Айвенго (с иллюстрациями)
Шрифт:
– Кто? Фрон де Беф?
– вскричал Айвенго.
– Да,Фрон де Беф!- отвечала еврейка.- Его люди бросились ему на помощь. Во главе их стал гордый храмовник. Общими силами они вынуждают рыцаря остановиться. Теперь потащили Фрон де Бефа во внутренний двор замка.
– Осаждающие ведь прорвались за ограду?
– спросил Айвенго.
– Да, да, прорвались!- воскликнула Ревекка.- Прижали защитников к наружной стене! Иные приставляют лестницы, другие вьются, как пчёлы, стремясь взобраться, вскакивают на плечи друг другу.На них валят камни,брёвна, стволы деревьев летят им на
– Ты не думай об этом,- сказал Айвенго,- теперь не время предаваться таким мыслям… Скажи лучше, которая сторона уступает? Кто одолевает?
– Лестницы повалены,- отвечала Ревекка, содрогаясь,- воины лежат под ними, распростёртые как раздавленные черви!… Осаждённые взяли верх!
– Помоги нам, святой Георгий!- воскликнул рыцарь.- Неужели эти предатели йомены отступают?
– Нет,- сказала Ревекка,- они ведут себя как подобает отважным йоменам.Вот теперь Чёрный Рыцарь со своей огромной секирой подступает к воротам, рубит их. Гул от наносимых им ударов можно услышать сквозь шум и крики битвы. Ему на голову валят со стен камни и брёвна. Но храбрый рыцарь не обращает на них никакого внимания, словно это пух или перья!
– Клянусь святым Иоанном,-радостно сказал Айвенго,приподнявшись на локте,- я думал, что во всей Англии только один человек способен на такое дело!
– Ворота дрогнули!- продолжала Ревекка.- Вот они трещат, распадаются под его ударами…Они бросились через пролом,взяли башню!О боже,хватают защитников и бросают в ров с водою! О люди, если в вас есть что-либо человеческое, пощадите же тех, кто более не может вам сопротивляться!
– А мостик? Мостик, соединяющий башню с замком? Они и им овладели?
– добивался Айвенго.
– Нет,-отвечала Ревекка,-храмовник уничтожил доску, по которой они перешли через ров. Немногие из защитников спаслись с ним в стенах замка. Слышишь эти вопли и крики? Они возвещают тебе, какая участь постигла остальных. Увы, теперь я знаю, что зрелище победы ещё ужаснее зрелища битвы!
– Что они теперь делают?- сказал Айвенго.- Посмотри опять! Теперь не время падать в обморок при виде крови.
– Затихли на время,- отвечала Ревекка.- Наши друзья укрепляются в завоёванной башне. Она так хорошо укрывает их от выстрелов неприятеля, что осаждённые лишь изредка посылают туда свои стрелы, и то больше ради того, чтобы тревожить их, а не наносить вред.
– Наши друзья,-сказал Уилфред,- не откажутся от своего намерения захватить замок, которое так доблестно начали приводить в исполнение. Они уже многого достигли. Я возлагаю все мои надежды на доброго рыцаря, своим топором проломившего дубовые ворота и железные скрепы… Странно, - продолжал он бормотать,- неужели есть на свете ещё один, способный на такую безумную отвагу? Оковы и скрепы на чёрном поле… Что бы это могло означать? Ревекка, ты не видишь других знаков, по которым можно бы узнать этого Чёрного Рыцаря?
– Нет,- отвечала еврейка,- всё на нём черно как вороново крыло. Ничего не вижу, никаких
– Ревекка,- сказал Айвенго, - ты описываешь настоящего героя. Если они бездействуют,то лишь потому,что собираются с силами либо придумывают способ переправиться через ров.С таким начальником,каким ты описала этого рыцаря,не может быть ни малодушных опасений, ни хладнокровного промедления, ни отказа от смелого предприятия, ибо чем больше препятствий и затруднений, тем больше славы впереди.Клянусь честью моего дома! Клянусь светлым именем той, которую люблю! Я отдал бы десять лет жизни- согласился бы провести их в неволе - за один день битвы рядом с этим доблестным рыцарем и за такое же правое дело!
– Увы!
– сказала Ревекка, покидая своё место у окна и подходя к постели раненого рыцаря.- Такая нетерпеливая жажда деятельности, такое возбуждение и борьба со своей слабостью непременно задержат твоё выздоровление! Как ты можешь надеяться наносить раны другим людям, прежде чем заживёт твоя собственная рана?
– Ах, Ревекка,- отвечал он,- ты не можешь себе представить, как трудно человеку, искушённому в рыцарских подвигах, оставаться в бездействии подобно какому-нибудь монаху или женщине,в то время как вокруг него другие совершают доблестные подвиги! Ведь бой- наш хлеб насущный, дым сражения - тот воздух, которым мы дышим! Мы не живём и не хотим жить иначе, как окружённые ореолом победы и славы! Таковы законы рыцарства,мы поклялись их выполнять и жертвуем ради них всем, что нам дорого в жизни.
– Увы, доблестный рыцарь,- молвила прекрасная еврейка,- что же это, как не жертвоприношение демону тщеславия и самосожжение перед Молохом?Что будет вам наградой за всю кровь,которую вы пролили,за все труды и лишения, которые вы вынесли, за те слёзы,которые вызвали ваши деяния,когда смерть переломит ваши копья и опередит самого быстрого из ваших боевых коней?
– Что будет наградой?
– воскликнул Айвенго.
– Как что? Слава, слава! Она позлатит наши могилы и увековечит наше имя!
– Слава?- повторила Ревекка.- Неужели та ржавая кольчуга, что висит в виде траурного герба над тёмным и сырым склепом рыцаря, или то полустёртое изваяние с надписью, которую невежественный монах с трудом может прочесть в назидание страннику,-неужели это считается достаточной наградой за отречение от всех нежных привязанностей,за целую жизнь,проведённую в бедствиях ради того, чтобы причинять бедствия другим? Или есть сила и прелесть в грубых стихах какого-нибудь странствующего барда, что можно добровольно отказаться от семейного очага, от домашних радостей, от мирной и счастливой жизни, лишь бы попасть в герои баллад, которые бродячие менестрели распевают по вечерам перед толпой подвыпивших бездельников?