Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь
Шрифт:
***
Когда они подошли к селению, солнце уже склонилось за горизонт. Но дом, в котором происходило празднование, угадать было не сложно. Вокруг огороженного невысокой стеной дома, горели зажжённые факелы, а внутри разносилась музыка и гомон весёлых голосов.
– Мазаль тов! Шалом алэйхэм! Мир вам, – поприветствовал Йешуа, входя внутрь двора.
– О! Алэйхэм шалом! Как я рад вас видеть! – от мужской половины застолья поднялся мужчина степенного возраста, подходя к вошедшим.
– Мир тебе Шимон, – с улыбкой раскрыл руки для объятий Йешуа.
– Да будет милостив к вам
А что же Зеведей не пришёл? Или у него такой большой улов, что не может с ним расстаться? – засмеялся Шимон.
Иоанн виновато потупил взор, а Йаков произнёс:
– Так уж вышло дядя, а наша мать здесь?
– Да, здесь, здесь. Ведь не могла же родная сестра обидеть своего брата в такой счастливый для него день?
Дорогие гости, – обратился хозяин дома ко всем вновь пришедшим. – Чувствуйте себя, как дома, ешьте, пейте, танцуйте, веселитесь в эти благодатные для нас дни. Бар-Таламей твои родные тоже тут. Только среди гостей их ещё надо поискать.
– Я их найду, – посмотрел сияющими глазами Натанэль на Йешуа.
– Идите, веселитесь. Не стоит обижать хозяина дома, – с улыбкой кивнул учитель. И те радостно пошли, присоединяясь к свадебному застолью. Только самый младший из них Иоанн, остался рядом со своим равви.
– Как у вас всё прошло? Благополучно ли?
– Пойдём Йешуа, – обнял его за плечи хозяин дома. – Я всё тебе сейчас обстоятельно расскажу. Надеюсь, ты не в обиде за прошлое? Когда отец, вернувшись из Египта, пожелал разделить между своими родными сыновьями своё наследство?
– Нет, – отрицательно помотал головой Йешуа. – Всё произошло так, как и должно было произойти.
– Вот и хорошо, – тепло произнёс Шимон. – Ведь всё-таки единокровные братья должны иметь преимущественное право, не так ли? Но в итоге ведь и ты без надела не остался. Мой брат Йаков, принял же тебя в свою часть. Ну да будет об этом. Идём.
И они направились к мужской половине стола.
– Посмотри на моего Давида, – широким жестом указал хозяин праздника, когда они возлегли. – Набожный, образованный, хорош собой, знает священное Писание и при этом восемнадцать лет. Идеальный возраст, чтобы завести свою семью.
Во главе свадебного пира располагались новобрачные. Юноша был одет в длинный белый балахон, а невеста в белое платье с накрытым тонкой тканью лицом.
К ним приблизился друг жениха, уже в изрядно приподнятом вином настроении. Под всеобщее веселье, он возложил на голову Давида небольшой мешочек.
– Наши Царь и Царица, – насмешливо поклонился друг. – Послушайте, что я вам сейчас скажу.
Вот этот мешочек с золой, даётся тебе, чтобы ты всегда помнил о смертном часе. А вот это, – показал он руку гостям. – Сырое яйцо. Выпей его и будешь плодовитым как, как, – в хмельной задумчивости покрутил головой юноша, подыскивая нужное сравнение, но так и не найдя ничего путного поднял свои глаза к звёздному небу. Отчего его лицо сразу же озарилось блестящей мыслью и он со смехом произнёс:
– Как Авраам. А ты Сарра, теперь
Жених со смехом выпил сырое яйцо, при этом мешочек с его головы скатился назад, но на это уже никто не обратил внимания.
– Елизар! – позвал отец жениха своего слугу. И когда тот подошёл, то указал кивком головы. – Выведи нашего друга проветриться. А то я вижу, что он слишком усердно определял вкус вина. И начинает портить жениху праздник.
Слуга кивнул и удалился.
– Невоздержанность в питие есть грех, – сокрушённо покачал головой хозяин дома. – Хоть на две части вина и приходится три части воды, но всё равно, найдутся те, кто меры своей не знает. Но не будем из-за этого омрачать сей праздник, – вновь улыбнулся он. – Выпьем, и я тебе все обстоятельно поведаю.
Они произнесли тост за жениха и невесту, а затем Шимон продолжил.
– Я хорошо знаю отца невесты – Наума. Крепкий, хорошо стоящий на ногах муж. И жена, и дочь у него красавицы. У меня парень тоже не из последних. Вот и порешили мы, как срок подойдёт, поженить их. Детей мы вырастили послушных, а потому никакого ропота не возникло. Да и что роптать-то, родительское слово – закон, – наставительно поднял Шимон указательный палец. – Всё-таки Шидух это не случайные знакомства. Все их встречи проходили, как и положено молодым, среди людей. Давид всегда уходил на свидание, держа в руках футляр со священным Писанием. Это оберегало его и от дурных желаний, и свидетельствовало о чистых намереньях.
– Да ты кушай, кушай, – обратился он к Иоанну. – Здесь только кошерная пища. Она полностью подходит под кашрут и дозволяется халахой. Ты ещё так молод. Вот, возьми рыбку, она повышает плодовитость, – улыбнулся хозяин, а затем вновь повернулся к Йешуа.
– Потом была помолвка – Тенаим. Мой мальчик, после молитвы в синагоге, при всех, возвестил о своих намереньях жениться на Сарре. Это было прекрасно. А после, мы пошли в дом Наума.
Был чудесный солнечный день. Птицы звонко пели не только сидя на ветвях деревьев, но и здесь, – постучал пальцами по своему сердцу Шимон. – Мой мальчик шёл освятить себе жену. Там мы произнесли киддуш и Давид подарил своей невесте кусочек золота, размером в половину ячменного зёрнышка. Говоря при этом: «Ты посвящаешься мне этим золотом по закону Моше и Исраэйля. Теперь ты свята для меня», – вытер набежавшую на глаза влагу, хозяин дома. – И она его приняла. Становясь святой, запрещённой для всех мужчин, кроме него.
Потом мы с Наумом подписали брачный договор. Где обговорили все условия не только свадьбы, но и дальнейшего совместного проживания молодожёнов. Ведь пока договор не подписан, брак не считается заключённым. Но всё прошло благополучно. И кетуб был скреплён. Его заключили в рамочку, а матери жениха и невесты, по древнему обычаю, разбили по тарелке. При этом восклицая, – улыбнулся своим приятным воспоминаниям Шимон. – «Как невозможно вновь воссоздать эти тарелки, так невозможно отменить и это обручение. Как невозвратимо откололись от тарелки осколки, так откололись жених ото всех других женщин, а невеста ото всех других мужчин».