Азъ есмь Софья. Тень за троном
Шрифт:
– Только ночным.
– Научили тебя думать на свою голову.
– Прикажешь горшком притвориться?
– Нет, подумать в другую сторону. Португалия нам как союзник жизненно необходима.
– Прямо уж?
– У них есть то, что нужно нам. Моряки, колонии, опыт, связи.
– У нас их мало?
– Столько мы пока не наработали.
– Лешка, а может…
– Вань, уши надеру. Как в детстве.
Иван пожал плечами, понимая, что слезами и соплями толку не добьешься, надо приводить логические доводы, а их-то и не
– Чего ты от меня хочешь?
– Помолвки с Изабеллой. Едешь в Португалию, производишь хорошее впечатление, уговариваешь девчонку и ее отца. Мне нужно, чтобы вы жили на два дома. И здесь – и там.
– А мое мнение тебя не интересует?
– Более чем интересует. На тебя будет возложена еще одна обязанность. Сейчас многие ученые подвергаются гонениям из-за своей веры. На Руси же…
– Ты хочешь…
– Чтобы ты их приглашал к нам. Жить, работать, учить других. Сможешь?
– Да.
– Это не так просто. Надо ведь разобраться, кто действительно знает и желает заниматься наукой, а кто… лжеученый. Правда сможешь?
Ваня пожал плечами.
Сможет ли?
– Надо попробовать.
– Вот так к этому и относись. Ты едешь не ради девчонки, а ради науки. Ну и заодно уж…
– Лешка, хорошо, что ты – государь.
– Поменяемся? И местами, и невестами?
Ответ Ивана был точно не научным. Зато – от всей души.
– Какими силами мы располагаем?
Алексей посмотрел на сестру.
– Так. Ну, казаки у нас сейчас в Сибири. Двадцать тысяч мы отправили на помощь Леопольду. Еще двадцать тысяч сейчас в Крыму. Значит, где-то еще тысяч пятнадцать-двадцать можно выдернуть без ущерба для Руси.
– С чем я останусь на Москве?
– Тысяч пять тут будет. Стрельцов я всех заберу с собой, бунтовать будет некому.
– Обрадовал. Ты ж и Ваню заберешь. А мне тогда спать вовсе не придется.
– Соня, ты же знаешь…
Знала. Слишком хорошо парни дополняли друг друга. Горячий и подвижный Алексей – и спокойный рассудительный Ванечка. И хотела бы оставить мужа дома, да не выйдет. Сам не останется. Друзья…
Замысел у Алексея Алексеевича был прост.
Сейчас Дания сражается со Швецией.
Ну и почему бы не помочь хорошему делу? Коли с одной стороны датчане ударят, а с другой Русь подключится – не сносить шведам головы. У него, у Алексея, оправдание – он невесту себе отвоевывает, мировая общественность поймет и одобрит.
А он себе под шумок оторвет выход к морю. А то и финнов потеснит – и неплохо так потеснит. Что он теряет?
Деньги и еще раз деньги.
В некоторые проекты они просто водой уходили. Но пока… пока Софье удавалось сводить бюджет даже с прибылью.
Очень помогли две победоносные войны. Если сейчас будет третья…
Да не в третьей дело! А в том, что на три стороны!
Ладно, казаки на Амуре больше развлекаются, чем серьезно воюют.
Но с одной стороны они идут на помощь Леопольду. А вторая часть войск идет совершенно в другую сторону.
– Лешка, если вы там завязнете или не победите – мы точно прогорим. Денег решительно нет.
– Война должна быть молниеносной?
– Да. Не осаждайте крепости по году, не стойте по месяцу в городах. Дойти, победить и вернуться.
– Другого ты не мыслишь? – поддразнил жену Иван, – а вдруг не мы, а нас?
– Если рискнете проиграть – отдам вас в плен. Пусть кормят, пока бюджет не восполним.
– Злюка.
Софья показала брату язык. Пусть не по-царски, зато от всей души.
– Кстати, ты почто Соковнина обидела, змеюка подколодная?
Софья прищурилась. В глазах вспыхнули злые огоньки.
– Хватило совести жаловаться?
– А то ж!
Софья насмешливо фыркнула. Оный Соковнин, Федор Прокофьевич, давно у нее как бельмо на глазу был. После Матвеева. Щуку-то съели, да зубы остались. Если его брат, Алексей Прокофьевич, отторжения не вызывал – пусть не гений, но и не подлец, – то Федор…
– А кто пытался Володеньке в дядьки какого-то полоумного пьянчужку пристроить? Он что думал – Любава без защиты и помощи останется? Или просто дураком хотел мальчика вырастить?
– Что там за пьянчужка?
– Некто Никита Зотов. Дьяк, пьянь безмозглая…
– Может, не знал он?
– Весь мир знал, а он не знал? Да ко мне Адриан быстрее молнии прилетел, лишь бы я не прогневалась!
– О как! – подивился Иван. В эти дела он даже не вникал. – А ты?
– А я его вызвала и строго объяснила, что коли еще раз он хоть на десять метров к Любаве подойдет…
– Им займется Ромодановский, на предмет связей с почившим Матвеевым и почившим же Хованским. Мало ли, вдруг не все заговоры раскрылись? А это явный заговор – вырастить ребенка тупым! А вдруг что? Отправишь его за границу, так там вши со смеху передохнут!
– Он мне тут клялся и божился, что невиновен.
Алексей явно посмеивался. Его устраивала ситуация, при которой Софья была страшной и злой, и вообще – чуть ли не штатным кремлевским чудовищем, а он – милым и добрым царем. Хотя, как отлично знал Иван, жалости у брата с сестрой на обоих чайной ложечкой не зачерпнуть было.
– Вот и прекрасно. Пусть бы Ромодановскому доказал, – фыркнула Софья без особого настроения.
– Тому докажешь, как же!
Если Григорий Ромодановский отлично себя чувствовал в Крыму, то его родственник Федор Юрьевич нашел себя в Москве. И люди дрожали от его фамилии, зная, что страшнее врага не было и не будет у тех, кто на законную власть умышляет.