Азъ есмь Софья. Тень за троном
Шрифт:
Иван Борисович Троекуров только ухмыльнулся, когда Людовик его вызвал. Кланялся, конечно, со всей почтительностью, но когда речь зашла о браке…
– Уж простите, ваше величество, но я на себя такую ношу не возьму. У нас на Руси сатанистов зело не любят. Раздерут на тысячу клочьев и дофину, и мать ее – ага, вот именно, мать ее, – и всех защитников, – никто и помешать не успеет. А мы потом виноваты останемся? Никак такое нельзя делать! Мне государь голову снимет!
И стоял на том что твой баран.
Нет, нельзя, убьют и глазом
Людовик, конечно, взбеленился, но что он мог сделать с русским послом? Единственное – выставить из Франции. С заявлением – мы очень недовольны. И видеть вас больше не желаем.
Напугал ежика голым афедроном.
Ну недоволен – твои трудности. Видеть не желаешь? И не увидишь. Троекурову эта ля белль Франс давно уж поперек всех мест встала. Так что выгоняешь – и ладненько. Домой поедем.
А кто и останется…
Троекуров, правда, всех подробностей не знал. Но был уверен, что вот этот скандал с черными мессами спровоцировали царевичевы воспитанники. Которые хоть и приехали с посольством, но уже давно «как бы отбыли» домой. А на самом деле расселились по Парижу и окрестностям и принялись заниматься своими прямыми обязанностями.
Сбор информации, вброс новостей, вербовка нужных людей… да много чего интересного! Иван Борисович и половины не знал. И – не лез.
Сие дело царское, а наше – конверт принять, конверт отдать – и тут же забыть. Меньше знаешь – дольше жив. Так что собраться – и домой! Русь-матушка, родина любимая, как же боярин соскучился!
Домой…
Покачиваясь в беседке на спине слона (между прочим, подарок, требующий беспрестанной заботы и ухода), султан Сулейман держал совет с Гуссейном-пашой. Ну не дано ему было лихо ездить верхом. Не учили такому в заточении, а потом и поздно было учиться. Оттого и предпочитал султан паланкин или беседку.
Позади остался Белград и войско держало путь на Буду и Пешт. Благо пока они еще принадлежали Османам! Оттуда можно будет осмотреться, пополнить запасы – и ударить. Куда?
По Вене, разумеется. Сердцу Австрии.
Кто овладеет Веной – овладеет и Священной Римской Империей. И Габсбурги будут сломлены. Хотя нет – это уже мечты. Этих одной Веной не возьмешь, но вот влияния и сил у них значительно поубавится. И хорошо.
В то же время Сулейману стало известно, что на помощь Леопольду пришли войска под командованием Яна Собесского. Да, того самого Собесского, который разбил уже Мехмеда, который отстоял Польшу, который…
У которого серьезный боевой опыт.
А вот сам Сулейман…
Султан нервничал и злился, Гуссейн-паша успокаивал господина, заверяя, что все будет хорошо, что возьмут они эту Вену…
Не успокаивало.
Больше сотни лет османы обламывали клыки о стены Вены. А сейчас… сейчас от успеха зависела судьба Сулеймана. Сама жизнь его! Янычарам было не впервой менять неугодного султана. К тому же многое не на его стороне.
Скорость? Невозможно
Снабжение? Хоть и наладили его кое-как по рекам, по Дунаю, в подражание Сулейману Великолепному, а все одно – иногда не хватало самого необходимого. Хотя организовано все достаточно грамотно. Суда, разведка, охрана… теряли не больше одного корабля из десятка. Но и того жалко было!
Не приходилось ждать и подкрепления.
Мало того – как бы русские не ударили в спину там, в Крыму!
Хотя Гуссейн-паша и уверял господина, что не ударят, спокоен Сулейман не был.
А зря.
Если бы мог увидеть русского государя – быстро поменял бы мнение.
– Кристиан сначала хотел, чтобы я приехал за невестой, но потом передумал.
– Ну да. За невестой и Воин Афанасьевич съездит. Да и царевна Анна рада будет проехаться, а тебе надобно войско вести.
Ваня Морозов сладко зевнул. Выспаться пока не получалось. Самое тяжелое время – начало похода. Это потом все пойдет как по маслу, но в самом начале, когда только повернулись шестеренки, со скрипом и скрежетом двигая тяжелую машину войны…
– Вот и пусть она меня дома подождет. Заодно Соня к ней приглядится, хоть отмоет…
– Да ладно тебе, не все ж они там недомытые…
– Тебе легко говорить. У тебя – Соня, а у меня кто будет? Ты портрет Ульрики видел? Такой нос Бог семерым нес…
– Злой ты… Вдруг там душа прекрасна?
– В постели душа не видна, там на другое смотрят. А мне даже изменять ей нельзя будет. Хотя бы до рождения троих-четверых детей.
– Это корона.
– Чтоб ее черти побрали, – ругнулся Алексей. И тут же перекрестился, покачал головой. На самом деле он так не думал, но ведь легче от этого не будет?
Корона часто заменяет монарху и красоту жены, и доброту матери. Да и вообще – все родственные отношения меняются на этот золотой венец. Но… не хотелось ведь! Хочется-то жить, любить, радоваться! А даже невесту самостоятельно выбрать нельзя.
Грустные размышления оборвал Ваня:
– Давай еще раз поглядим карту?
– Давай. Сейчас мы направляемся к Нотебургу.
– Он же Орешек.
– Именно. Вообще это наш город был, так что пора шведам отдать его обратно. Попользовался – свободен.
Ваня поддержал друга залихватским кивком.
– Потом нас ждет Нарва.
– Ревель и Рига. А когда захватим Лифляндию и Эстляндию, можно будет уже и на Выборг пойти.
– И пусть Карл разрывается, воюя на два фронта.
Алексей отбросил с лица золотую прядь.
– Пусть повоюет. У меня, знаешь ли, мечта: присоединить к нам финнов.
– Не слишком ли велик кусок будет?
– В самый раз. Пока в Европе свары – нам милое дело вперед идти.
Ваня пожал плечами:
– Присоединить мало, надобно еще удержать. Отстроиться, закрепиться… где там города можно строить?