Аз воздам
Шрифт:
– Слышь, Ромео, ты мне мешаешь! – неожиданно рявкнул Олег. – Бери любимую супругу и выгуляй ее, что ли… Все равно бездельничаете…
– Ну и куда нам, по-твоему, сунуться? Ночь на улице, посмотри! – возмутился я.
– А хоть на Воробьевы горы… Или в Парк Горького…Да просто погуляйте, тормоза…
– Я сегодня прочитала, что московское метро – самое красивое в мире… Это правда? Покажи мне метро, Вовка! – загорелась Беата, и, вцепившись мне в рукав, потащила в спальню. Идем одеваться!
– Оно уже закрыто… Можно сходить покушать в ресторан или попробовать ввалиться в какой-нибудь ночной клуб… Жалко, машины пришлось бросить… Такси ловить лениво…
– А на Элионе ты тоже тачки ловить будешь? – усмехнулся Олег и снова приложил трубку к уху.
– Он прав…
– Вряд ли…
Прогулка по Воробьевым горам получилась что надо – Хвостик радовалась, как ребенок, возможности бегать по парапету, огням прожекторов, освещающих московские дома и Университет, виду, открывающемуся за Москвой-рекой… Но стоило ей увидеть тусовку байкеров и понять, что мотоцикл – круче лошади, как у нее снесло крышу:
– Вов, а Вов! А можно я попрошу, чтобы меня прокатили?
Сначала я, конечно же, напрягся: отпускать жену с каким-то там мужиком на мотоцикле показалось мне идиотизмом. Но потом я вспомнил, что безобидной ее, собственно, назвать трудно, и улыбнулся:
– Сейчас договоримся…
Собственно, ребят с нормальными мотоциклами на площадке было немного: сказывались будни и поздний час. Зато практически каждый из них пожирал Беату глазами – светлые джинсы, белая маечка, обтягивающая грудь, офигительная фигура, заметная издалека даже в свете фонарей, не оставляли равнодушными даже экипажи изредка проезжающих мимо патрульных машин. Думаю, что, будь я немного помельче, желающих познакомиться с ней нашлось бы предостаточно. Даже ночью. Поэтому сомнений в том, что ее прокатят, у меня не возникло.
Добравшись до ближайшего приглянувшегося мне супербайка, я мило улыбнулся его хозяину, гордо опершемуся на сиденье железного коня и вцепившегося в банку «Колы», и протянул руку:
– Привет! Это что за зверь?
– Ямаха эр-один! – радостно выпалил затянутый в кожу мужичок лет сорока-сорока двух… Две тысячи восьмого года… Сто восемьдесят лошадей! Проскальзывающее сцепление… – видимо, за время, прошедшее с момента покупки агрегата, он еще не успел вдосталь порасписывать своего красавца, и поэтому лекция грозила затянуться надолго…
– А не до хера? – с сомнением в голосе спросил я. – Говорят, что и с восьмьюдесятью лошадками бьются…
– Ну, кому как… – жизнерадостно хохотнул мужичок. – Главное тут – не торопиться…
– В смысле, ездить медленно? – наморщив носик, поинтересовалась Хвостик.
– Нет! Пересаживаться с машины послабже на машину покруче постепенно… По мере освоения… Я катаюсь уже семь лет… У меня персональный тренер… Могу сказать, что с этой дурой я справляюсь неплохо…
– Без базара? – «засомневался я».
– В натуре, братан! – гордо расправил жирненькие плечики мотоциклист.
– А прокатить сможете? – сделав брови «домиком», спросила Беата.
– Вас? – Мужичок расцвел и повернулся к своему черному зверю. – Легко… Только вот запасного шлема у меня с собой нет…
– Плевать… Мы недолго…
Через минуту взревел двигатель, и чудо японской техники сорвалось с места и унеслось в сторону Мосфильмовской…
Оставшиеся на месте байкеры смотрели на меня как на блаженного, – судя по их взглядам, сажать свою бабу на мотоцикл к чужому мужику было полным идиотизмом… Я, как ни странно, не разделял их мнения, но взгляды меня несколько раздражали. Поэтому, чтобы ненароком не сорваться, я предпочел прогуляться до противоположного края смотровой площадки, оперся о парапет и уставился на здание Большой спортивной арены Олимпийского комплекса «Лужники». Стоило слегка рассеять взгляд, как здание, подсвеченное прожекторами, вдруг показалось подобием летающей тарелки, и я вдруг вспомнил последние минуты перед отлетом Джо и Деборы. Их корабль, вернее, корвет локкров, захваченный нами на Глазе Ночи, мало походил на тарелку, но зато мог по-настоящему летать между звезд, и, будь на то моя воля, я сейчас мог бы оказаться за сотни световых лет от Земли. Мог увидеть другие планеты, жизнь, совершенно не похожую на ту, к которой я привык здесь… – тут
…Рев возвращающегося мотоцикла раздался буквально через десять минут. Я даже засомневался, что это они, – зная характер моей супруги, я не удивился бы, потребуй она от хозяина «Ямахи» прокатить ее, скажем, по МКАДу. Ехидно посмотрев на удивленных таким скорым возвращением товарища байкеров, я неторопливо подошел к спрыгнувшей с мотоцикла Беате и улыбнулся:
– Ну, как тебе ощущения?
– Хочу такой же! – сияющая, как отполированная «духом» бляха ремня Хвостик аж подпрыгивала от удовольствия…
– Пятьсот двадцать тысяч рублей, между прочим… – буркнул явно чем-то расстроенный мужчина.
– Всего-то? – усмехнулся я. – Мелочь… Надо только сначала научиться…
– В РГАФКе есть неплохие курсы… – подал голос парнишка, стоящий чуть поодаль… – И в Крылатском…
– Спасибо, поищем… Пошли, дорогая… – Я взял Хвостика под руку и сделал первый шаг в направлении площади Гагарина, или, как ее называл Сема, площади Бэтмэна…
– Эй, братишка, и это все? – в голосе, раздавшемся за моей спиной, чувствовалась нереальная крутизна…
– Ой, нет, извините! – Я повернулся к довольно здоровенькому парнишке, стоящему в расстегнутой куртке у меня за спиной, видимо, чтобы было видно, как майка обтягивает его накачанные грудные мышцы, и протянул ему руку:
– Спасибо, братва!
– Н-ну у тебя и грабли… – с трудом пережив мое рукопожатие, пробормотал он: – Вот теперь – пока…
Глава 38
Хранитель Эол
– Знаешь, Эол, что мне нравится в твоих друзьях? – не отрываясь от расчетов, задумчиво сказал Маныш. – Их средневековая способность к самопожертвованию. Ради чего угодно. Вот смотри, мы считаем себя цивилизованными людьми. Как же, нашей истории – сотни веков. Общество без войн, практически достигшее предела своего развития. Мы практически бессмертны, мы можем все или почти все… И при этом удивляемся тому, что аборигены с пары отсталых планет способны на большее! Возьмем того же Майно Кольена. Ольгерд и компания видели его раза два. Или три? Значит, ни о какой дружбе речи и быть не может. А вот послушал я сегодня планы Коррина, и чувствую себя свиньей: они собираются его вытаскивать, чего бы это не стоило. А мы, все из себя такие цивилизованные-цивилизованные, привычно считаем, что потеря сотрудника в такой ситуации – результат оправданного риска профессии. И все, понимаешь? Мы списали его еще тогда, когда он пришел на Службу… И не только его! Тебя, меня… Инструкциям сотни лет… Они проверены опытом… И не раз… Но… меня что-то от них воротит…
Хранитель удивленно посмотрел на философствующее начальство и грустно усмехнулся:
– Теперь ты меня понимаешь? Они – Настоящие. А мы – тень того, что когда-то было… Мы – существуем по инерции… А они – Живут. Полной и насыщенной жизнью… Каждую секунду своего существования…
– Они способны убивать… – поморщился Маныш.
– Но и любить они тоже способны… Так, как нам не снилось… Может, это просто две стороны одной монеты? Той, которая нами уже давно потеряна? Сильные чувства… Кто у нас знает, что это такое? Посмотри на наше искусство! Компиляция из когда-то созданного… Попытки создать что-то новое на стыках совершенно несочетаемых понятий… Жалкие потуги передать то, что не чувствуешь сам… Назови мне хотя бы одного современного поэта, стихи которого трогают тебя за живое… Да что там стихи? Когда ты в последний раз чувствовал страсть? Ты вообще понимаешь, что это такое? Я не про определение понятия… Я про ощущение… искренность в чувствах… где она у нас, а? Там же, где и дружба, самопожертвование, честь, совесть… Мы – выхолощенные цивилизацией роботы… И с этим надо либо смириться, либо… либо жить так, как эти ненормальные… Знаешь, в Аниоре я понял, что такое Песня… Взгляд… Прикосновение… Нежность… И сейчас мне кажется, что раньше я не жил. Вообще.