Азиатский рецепт
Шрифт:
Тодд закрыл глаза.
– У меня в баре морозильник. У бильярдного стола стоит. Не открывается. Тои, вон, ногу сломала.
– Я слышал.
– Вытащи меня отсюда. – Тодд потянулся за початым стаканом пива, который стоял на тумбочке. Бочонок охлаждался в ведерке со льдом. – Мне нужно выпить.
Дювел поднял сумку.
– Что это?
Из сумки Дювел извлек большой пластмассовый пузырек и встряхнул его. Таблетки демерола загремели, как кубики льда. Тодд подался вперед и пригляделся к пузырьку.
– Нет… Это для Джеральда.
– Как говорится,
Тодд поднял стакан ко рту.
– Не пей!
– Почему, черт подери?
– Вчера вечером я бросил туда пару демеролин, чтобы ты заснул.
– Поэтому у меня похмелье, – сказал Тодд. – Таких, как ты, потакателями называют.
– От пива с демеролом часто бывают галлюцинации. Моя мать…
– Дювел, твоя мать тут ни при чем. Тои впрямь звонила, мне не померещилось, – уверенно начал Тодд, а потом засомневался: был тот разговор или нет. Он разыскал сотовый и набрал номер Тои.
– В баре есть морозильник? – спросил он девушку.
– Да, у бильярдного стола.
– До моего приезда к нему не прикасайтесь.
Тодд закончил разговор, со стоном подался вперед и откинул простынь.
– Кто мог привезти морозильник ко мне в бар?
– Ты его не заказывал? – спросил Дювел.
– Не помню.
Последнее, что четко помнил Тодд, – полстакана пива, которые он выпил на больничной койке.
В палату беззвучно проскользнул доктор с медицинской картой в руке и зацокал языком, как охотник из африканского племени – их еще на телеканале «Дискавери» показывают – прежде, чем плюнуть отравленной стрелой из трубки в миниатюрного оленя, застывшего на илистом берегу.
– Спасибо, док, я уже в норме, – объявил Тодд и потянулся за рубашкой, но стиснул зубы и рухнул на койку, обливаясь потом. Доктор зацокал языком еще чаще и вонзил иглу Тодду в руку. Укол вырубил того не хуже бочонка ритуального пива. В ушах эхом раздавался выстрел Владимира – пальнул ведь он в потолок на складе?
– Тодд поправится? – спросил Дювел. – У него провал в памяти. Совсем как у моей матери.
– Ему нужен длительный отдых.
Оба смотрели на Тодда, который так и лежал с закрытыми глазами. Руки сложены на груди, одна нога свешена с койки, зато дыхание легкое и ровное, как у ребенка.
Тодду снилось, что он зажал дужку навесного замка болторезом и стиснул. Дужка толстая! От натуги даже живот заболел. В следующий миг Тодд стоял на борту грузового судна вместе с Алисой. Они обнимались, целовались, а над ними кружили чайки, разыскивая добычу в кильватере.
Очнулся Тодд в фургоне. Дювел сидел за рулем и слушал местную радиостанцию, крутившую песни для «золотых кобр» в увольнительной.
– Куда мы едем?
– За Доктором Любовь.
Глава 25
Лучше без денег, но с пивом, чем без пива, но с деньгами.
Поздний вечер четверга,
«Бильярдно-пивной
От погони успешно избавились – Лэнни с Монтаной, словно беглые преступники, шмыгнули из ночного мрака в «Бильярдно-пивной бар Доктора Любовь». Дювел сидел у стойки, на которой стояла клетка. Мораг качалась на жердочке.
– Даже не знаю… – начал Лэнни. – Разве после вчерашнего хочется общаться с этим типом?
– Если бы не он, Лопеса с приятелями лет на пятьдесят за решетку упрятали бы, – напомнила Монтана. – Он был на нашей стороне.
Молодые люди сели за стойку и пожали Дювелу руку. Только Лэнни еще не расставил все точки над «i».
– Лопес был на нашей стороне? – переспросил он. «Впервые об этом слышу», – говорило его серьезное лицо.
Монтана треснула Лэнни по плечу:
– Не будь кретином, как твой папаша!
Она ткнула Лэнни промеж ребер, и он поморщился.
– Не упомню, сколько раз я слышал такое от бывших жен моего отца, – вздохнул Дювел.
– Мой отец не президент США, – сказал Лэнни.
– Мой тоже не был, – отозвался Дювел.
Лэнни морщился и растирал плечо, нывшее от сильного удара. Барная девушка с колечком в носу, обезьяньими мордочками на ногтях и татуировкой-орлом глянула на Лэнни, как эстрадный артист на публику. Он, как, приватным шоу интересуется? Вот только зачем его Монтана стукнула: игриво, чтобы раззадорить, или это часть вялотекущей ссоры между фарангами, которым небольшие вспышки прилюдного насилия вполне сходят с рук? А при чем тут старый фаранг в коповской форме? Непросто в баре работать: порой посетителей не разберешь.
– Это Нок, – представил Дювел.
Нок решила, что ей дают зеленый свет – по-кошачьи плавно сползла с табурета, подошла к Лэнни и давай массировать ему плечо. Через минуту она наклонилась к нему и прошептала:
– Угостишь меня?
– Плечо болит, – пожаловался Лэнни, игнорируя Дювела и Нок. – Я сказал что-то не то?
– Не распускай ты нюни!
Монтана наблюдала, как барная девица разминает Лэнни плечи. Он даже не попробовал ее оттолкнуть. Усталый, измученный, погруженный в себя, Лэнни выглядел, как лучший воин Кении, против которого какое-то отсталое племя выдвинуло своего чемпиона.
Нок так и вцепилась Лэнни в плечо – она словно метила территорию, чтобы другие девушки не позарились.
– Дювел, спасибо за вчерашнее, – поблагодарила Монтана, глядя на Мораг. – Ваш попугай?
– Доктор Любовь принадлежит моей матери. Я приехал, чтобы забрать ее домой.
Дювел с улыбкой смотрел на Монтану, пока не перехватил взгляд Лэнни. Полицейский подмигнул ей и пожал руку.
– Значит, вы пьете в компании птицы вашей матери?
– Только по особым случаям.
Нок втиснулась между Монтаной, Лэнни и барной стойкой. Вверх-вниз, вверх-вниз – она скользила пальчиками Лэнни по руке, словно играла на флейте.