Азиэль
Шрифт:
– Ладно, ладно. Расскажу я всё, – нехотя сказал я. – То, что люди меня не любили, это плохо, но да, можно было просто уйти. Вот только был у меня отец, ненавидел меня люто. Мать меня когда родила, так и померла сразу. Он меня в этом винил, бил постоянно, дома спать не давал, заставлял бухло ему приносить, издевался по-всякому. А тут, несколько месяцев назад, повстречал я бывшего следопыта королевской гвардии, он меня и научил ножи метать. Потом даже подарил их.
– Ха-ха, подарил! Прирезал ты его! Во сне, небось. Чего таить-то! – довольный своей догадкой
– Нет, мы с ним, как бы это сказать, подружились, что ли. В общем, недавно меня местные мальчишки побить хотели, да я одному из них ухо отрезал, а когда вернулся домой, отец начал пинать меня за это. Ножи хотел отобрать, – я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание. – Не знаю, как это произошло, но в сознание я пришёл, когда тело батьки моего превратилось в одно кровавое месиво.
Тут все притихли. Начали переглядываться, перешёптываться, я ловил на себе косые взгляды, стало как-то не по себе. Тут Торвальд перегнулся через стол и начал махать передо мной пальцем туда-сюда.
– Я знал, я знал! Увидел я в тебе жилку убивца, ха-ха! – с довольной рожей кричал он. – Молодец, пацан, молодец!
Он сел на место, а не мог даже моргнуть. Я рассказал ему, как по мне, ужасную историю, а он меня ещё и хвалит? За что, спрашивается?
– Чё, малой, понять не можешь? А говоришь грамотный, – вступил в разговор Глазастый. – Дурень ты. Мы тут все кого-то убивали, и я не про то, как солдат валили. Все тут и баб насиловали, и убивали за просто так, удовольствия ради. Говорил я тебе уже об этом, а до тебя все никак не дойдёт. Не в овечье стадо ты попал, а к самым что ни есть волкам!
Сказав это, он ударил кулаком по столу и толпа радостно взревела. Он смотрел мне в глаза и откусил кусок своего мяса с таким видом, с каким едят хищники. Довольный своей добычей, он всем видом показывал мне, что это только с его позволения я сейчас сижу за этим столом и могу с него есть. И моя история про то, как подросток убивает своего отца – всего лишь детская сказка, которую он с удовольствием послушает перед сном.
– Вот я, например, – продолжил он. – Я был капитаном у одного из баронов, а он постоянно с соседями воевал. Так мы после каждого удачного рейда на вражескую деревню всех баб там оприходовали. Старались не убить, чтобы в следующий раз было кого, хе-хе, оприходовать-то. А потом нас разбили. Те, кто выжил, прятались в лесу. Поначалу мы грабили врага, как могли, били исподтишка. Но потом мы вошли во вкус! Организовали банду, и пошли по миру гулять. Вот мы и тут. Из тех ребят, остались только Торвальд и Хориган, – угрюмо закончил свой рассказ капитан.
Теперь понятно. Если вожак стаи любит убивать и насиловать, значит, вся стая будет любить убивать и насиловать. Ужас какой. Никогда таким не стану. Не стану ведь?
– Можно спросить? – тихонько произнёс я и после одобрительного кивка продолжил. – А в охране каравана бабы бывают?
Тут всех порвало от смеха. Намёк все поняли, ржали так, что воздух сотрясался. Я тоже смеялся. Что поделать, нужно вливаться в коллектив.
– Ой,
Спать это хорошо. А спать с полным пузом – ещё лучше! Мы поковыляли до своих палаток, я снова лёг в свою любимую позу – мешок в обнимку, кучка рванья на другом рванье – подушка и постель. Мешок я обнимал не просто так. Если его под голову положить, его оттуда и вытащить легко, да так, что и не проснёшься. А вот если обнять его, тот тут уж никому и в голову не придёт его вытаскивать.
– Эй, вы там, дрыхнуть ушедшие, а ну ходи сюда! – услышал я голос Торвальда.
Ничего не понимая, мы переглянулись и пошли назад к столу.
– Чё вылупились, оболтусы? Если Малец батяну порешал, то каким боком он в город к Бороде пойдёт? Его ж искать будут, а найдут – казнят за убийство! – выпалил Торвальд.
– Об этом мы как-то не подумали… – замялся Чистюля.
– А как бы мы думали, если когда мы думали, мы не знали, что об этом надо думать? – похоже, что Красава успел заснуть и ещё не проснулся.
– Не переживайте вы, – попытался всех успокоить я. – В нашенском частоколе я все дырки знаю, пролезу в ту, что к дому поближе, ежели труп батьки лежать будет – значит ещё никто не знает. Если не будет, значит тикать буду.
– А до Бороды кто пойдёт? – не унимался Торвальд.
– А как мы раньше с ним связывались? – поддержал меня Чистюля. – Он каждую ночь следит, подали мы сигнал или нет. Всё равно завтра мясо везти никто не будет, так что всё пойдёт по плану. Не паримся и ложимся спать!
– Кроме того, это вечером он сидит в таверне, а днем он особо никуда не ходит, дома сидит, у него какое-никакое, а хозяйство есть. Дома его найду, – предложил и другой вариант я.
– А если Мальца поймают, что тогда? Сдаст он нас и крышка! – начал было грозиться Торвальд.
– Я лучше перережу себе глотку, чем доставлю этим ублюдкам удовольствие пытать и казнить меня. Да и не знают они, что я к вам подался, с чего они вообще меня про вас спрашивать будут? – попытался я окончательно убедить своего нового друга.
– И то правда. Всё, Тор, давай спать уже. Ты тоже иди, тебе ещё завтра молот полировать, или что ты там делаешь с ним перед битвой, иди уже, – Чистюля смачно зевнул, чем, похоже, окончательно уговорил Торвальда, потому что тот тоже широко открыл пасть и не то что зевнул, а прям какой-то рёв издал.
Мы развернулись и опять поплелись спать. Не хотелось уже ни о чем думать, просто лечь спать. Но меня мучал один вопрос: интересно, мне меч или хотя бы топор дадут перед битвой?
* * * * *
Ночью мне снился какой-то бред, основанный на последних событиях. Снилась свиноферма тётки Марфы, я там объедался до отвала мясом, потом сам превратился в свинью, попал на стол к разбойникам и они меня съели. Слава богу, на этом я проснулся.