Азм есмь царь
Шрифт:
Стены коридоров были украшены не пышными фресками или вышитыми гобеленами, а небольшими вкраплениями каменных барельефов с неясными символами. В глубине этих коридоров царила почти ощутимая тишина, которую нарушали лишь звуки моих собственных шагов и глухой гул вентиляционных систем.
И вот, спустя несколько минут, я оказался перед монолитной дверью из чистейшего мрамора. Её поверхность была отполирована до зеркального блеска и отражала свет канделябров в коридоре, создавая иллюзию глубины и таинственности. На двери не было ручки или замков,
Молча положил руку на холодную поверхность мрамора, и дверь, словно повинуясь невидимому приказу, тихо и плавно отворилась, пропуская меня в тайный и уютный мир, который лежал за её непроницаемой стенкой.
За дверью из мрамора меня ждал не роскошный кабинет, усыпанный золотом и шелками, а помещение, пропитанное духом строгого функционализма. Стены были выкрашены в темно-серый, почти черный цвет, и напоминали бетонные стены бункера. На них не было ни картин, ни украшений, лишь несколько графиков с данными и схемами, напечатанных на простой бумаге и прикрепленных к стенам булавками.
Пол выложен серой плиткой, а потолок укрыт грубой штукатуркой, без всяких признаков декора. Единственное фальш-окно закрыто толстыми шторами из темно-серого бархата, которые не пропускали никакого света. В комнате царил полумрак, который делал её еще более грозной и неприступной.
Кабинет был меблирован крайне аскетично. В центре стоял небольшой дубовый стол с резной доской поверх, похожий на столы, которые использовали в школьных классах. На нем также имелась лампа с желтым абажуром, которая горела неярким светом, только чтобы подчеркнуть строгость комнаты. Рядом со столом сиротливо застыл одинокий стул с высокой спинкой, также из мореного дуба. Больше никаких предметов в комнате не присутствовало.
Но, несмотря на простоту и аскетичность интерьера, в нём присутствовала некая непостижимая сила. И чувствовалась твердая рука власти, которая не требует себе роскоши, а опирается лишь на силу и разум.
Имперский стиль проскальзывал в каждой детали, хотя и скрытый под покровом марксистского модернизма. Стиль не просто роскоши, а силы и уверенности. В строгих линиях стола, при тусклом свете лампы чувствовалась не грубость, а красота и величие империи, которую не нужно украшать, она уже прекрасна сама по себе.
Снял армейскую шинель и аккуратно повесил её на крючок у двери. С легким шуршанием снял перчатки и положил их на стол. Затем, вытерев обувь о коврик у входа, я спокойно устроился за столом.
Холодная и гладкая поверхность резной доски коснулась моих пальцев. Я закрыл глаза и сосредоточился на внутреннем ощущении магии, что пульсировала внутри магического ядра в такт биения сердца.
Из глубины доски потянулся яркий магический свет, и перед моими глазами возникли объемные голограммы.
Перед моими глазами встало поле боя. Я мог разглядеть каждую деталь: лесистые холмы, покрытые дымкой от взрывов, укрепленные позиции, сверкающие доспехи воинов и даже отдельные черты лица каждого
С боков от меня возникли иллюзорные лица советников, угрюмые и сосредоточенные.
— Ваше величество, — генерал, — ситуация сложная, но не безнадежна. Враг силен, но у нас есть преимущество в живой силе и в моральном духе бойцов, так что мы проломим их хлипкий заслон на раз-два. — довольно рычал старый вояка.
— Да, — верховный чародей, оглаживая свои шикарные бакенбарды, — мы владеем более мощной магией и можем применить её в ключевые моменты битвы, так что подавляющая мощь также за нами.
Я кивнул, и моя магия осветила конкретные участки поля боя, показывая слабые места противника и возможности для нашего удара. Я чувствовал себя единым целым с армией, с моей магией, с моим царством. Я был не просто правителем, а сердцем и душой этой войны. Ну или же «игроком», в чьих руках сплелись случайные судьбы, жизни и вопросы войны и мира в данном регионе.
И я был готов привести свою армию к победе. Ибо это только начало битвы за поднебесное царство и его «душу».
На голографическом поле боя перед моими глазами развернулась грандиозная картина военной кампании. Я наблюдал за движением своих войск, каждый отряд был виден во всех деталях.
Первый казачий полк под предводительством Гипериона, олицетворяющего саму храбрость и неумолимую силу, уже уверенно теснил врага. Их атака напоминала бурю, которая сметает всё на своём пути. Боевые знамёна полка резво трепетали на ветру, словно языки пламени, а звуки их атаки доносились до меня через голограммы, грохоча и треща во всём кабинете. Ну что могу сказать, полное погружение, товарищи…
Пятый егерский батальон, отличившийся в прошлых кампаниях своими бесшумными и точечными атаками, также уверенно забирал регион под свой контроль. Их стрелки, словно призраки, прокрадывались сквозь леса и горы, разрушая оборону врага с неожиданной стороны. Голограммы показывали, как они освобождают ключевые точки и захватывают важные инфраструктурные объекты, не давая врагу передышки.
Особое уважение вызывало движение царских магических ликвидаторов. Их магия всепожирающей волной гуляла по полю боя, уничтожая местных магов и боевых чародеев минской армии и её полководцев. Голограммы показывали их атаки яркими вспышками света. Вражеские маги не могли устоять перед мощью ликвидаторской магии и погибали один за другим.
А вот царское войско двигалось по карте гладко и почти беспрепятственно. Их атаки были точными и мощными, почти без крови они занимали город за городом. Голограммы показывали, как местные жители с радостью встречали их, как дети махали им руками, как взрослые с уважением склоняли головы перед их силой.
Я смотрел на этот танцующий огонь войны и чувствовал гордость за свою армию. Это не просто война, а победоносный шаг царства к счастью и процветанию. И я уверен, что мы одержали победу, и это только начало новой эры для нашего отечества.