Азовский гамбит
Шрифт:
Наконец, после особенно удачного попадания по стене поползла трещина. Турецкий главнокомандующий и его приближенные даже затаили дыхание, ожидая, что воля Аллаха и всемогущего падишаха свершаться на их глазах, но цитадель устояла.
– Это ничего, – поспешил успокоить сераскира Якуб-ага, – еще несколько попаданий и мы добьемся своего!
– Поторопитесь! – грозно нахмурил брови паша, намереваясь отдать команду янычарам готовиться к штурму.
Но в этот момент земля под его ногами покачнулась, и турецкий военачальник непременно свалился со своего кресла, если бы не подскочившие слуги, ухитрившиеся подхватить
– Ай, Аллах! – жалобно простонал в это время командир топчи, наблюдая, как рушатся позиции его подчиненных.
Инженер Безе оказался мастером своего дела. Справедливо рассудив, что для полного уничтожения турецкой насыпи огненного зелья у него недостаточно, он сумел найти слабое место во вражеском сооружении и рассчитать необходимый заряд. Получившийся в результате подрыва камуфлет [66] , не смог разрушить насыпь, но сумел сдвинуть её таким образом, что османские пушки вместе с расчетами и припасами рухнули вниз и покатились прямо к укреплениям гяуров.
66
Камуфлет – взрыв под землей без образования воронки.
Но на этом беды Ибрагима-паши не закончились, поскольку ворота проклятого Азака широко распахнулись, и из них выплеснулась наружу ревущая от ярости волна казаков и набросилась на ошеломленных и деморализованных турок.
Размахивая саблями, бердышами и копьями они в мгновение ока преодолели разделявшее их с османами расстояние и накинулись на них, как коршун налетает на курицу. Та, конечно, может кричать и пытаться клюнуть своего убийцу, но разве это сможет остановить его? Быстро смяв и изрубив передовые отряды янычар, русские бросились дальше, и скоро бой закипел совсем рядом с навесом незадачливого турецкого военачальника.
– Спасайтесь, паша! – крикнул Якуб-ага, обнажая саблю, – мы их задержим!
Но Ибрагим уже и сам понял, что дело пахнет жареным, и, прикрываясь телохранителями, поспешил укрыться в лагере своего войска. Немного подумав, командир топчи последовал за ним, здраво рассудив, что на сегодня он проявил достаточно геройства.
В лазарете пред очередным вражеским приступом наступило затишье. Все кому можно было помочь, уже получили необходимое лечение, остальные один за другим отдавали Господу свои грешные души, едва успев причаститься у отца Варфоломея. Наконец, священник отложил в сторону святые дары и опоясался саблей.
– Будет воля твоя, – скорбно посмотрел он на икону Спаса Нерукотворного, – отпою всех сложивших за тебя голову по христианскому обычаю. Нынче же, мое место там!
Надев прямо поверх подрясника изрядно побитую вражескими клинками и временем кольчугу и заткнув за пояс пистоль, поп еще раз перекрестился и решительно пошагал к стенам.
Первым побуждением наблюдавшего за этим Попела, было сделать тоже самое, но во-первых, раненым в любую минуту могла понадобиться его помощь, а во-вторых, путь ему преградила Нахат.
– Ты не забыл, что у нас есть дело? – прожигая взглядом, спросила у него девушка.
– Но, на кого я оставлю раненых? – растеряно развел руками Вацлав.
– Сейчас все на стенах. Во дворце паши никого нет!
– Я не знаю…
– Тьфу на тебя! – вышла
Закончив свою пылкую речь, она развернулась и решительно выбежала прочь со двора, оставив Попела в полном замешательстве. Не зная, что делать, толи бежать вслед за ней, толи вернуться к раненым он растеряно обернулся и увидел, одну из своих добровольных помощниц – рослую и красивую казачку Настасью.
– Что встал как вкопанный, дурень? – усмехнулась женщина. – Уж не знаю, куда она тебя звала, а только если теперь же не побежишь, так потеряешь!
– Вы разве знаете, что она девушка? – растерялся Вацлав.
– А что у меня глаз нет? – удивилась та, и, видя, что он никак не может решиться, рассердилась. – Вот же выпучил глаза, истукан проклятущий. Беги, говорю, покуда не упустил!
Оставив лазарет, Нахат направилась прямиком к бывшему дворцу, занятому теперь войсковым атаманом и его ближайшими соратниками. По ее расчетам в этот решительный момент никто из них не останется дома, а значит, проникнуть туда не составит большого труда. Конечно, ей было обидно и горько, что единственный человек, которому она решилась довериться, оставил ее в тяжкую минуту одну, но может это и к лучшему. Зачем ей вообще интересоваться мужчинами, пока она не отомстила? А он вовсе не такой красивый и добрый, как ей казалось раньше. И уж конечно он не храбрец, а потому…
Что «потому» додумать она не успела. Если все казаки и впрямь как один отправились на стены, то среди охотников имелись люди разного сорта. Один из них, по прозванию Осип Кривой, прятался в одном из полуразрушенных татарских домов, здраво рассудив, что турецкие пули летят слишком часто, а потому могут ненароком и его зацепить. И вообще, он задаром свою голову терять не нанимался!
Увидев крадущуюся вдоль стен Нахат, бывший разбойник насторожился. То, что в мужской одежде прячется девка, он, как и многие из его сотоварищей, догадался давно и был не прочь познакомиться с ней поближе. Но та, мало того, что скрывала свой пол, находилась еще под покровительством колдуна иноземца и самого полковника Панина, чтоб ему ни дна, ни покрышки, проклятому! Только вот сейчас, ни того, ни другого рядом нет, а она рядом.
Как не сторожилась юная черкешенка, а уберечься не получилось. Чья-то грязная рука зажала ей рот, а вторая приставила нож к тоненькой шее.
– Будешь кричать, зарежу, – посулил ей Осип, обдав неприятным запахом из щербатого рта. – Кивни, коли поняла!
Та, поняв, что сопротивляться не получится, судорожно кивнула и он затащил ее в свое убежище.
– И впрямь девка, – удовлетворенно хмыкнул охотник, деловито ощупав добычу. – Оно, конечно, с голодухи и мальчонка сгодился бы, но все же лучше с девицей!
– Что тебе надо? – тихо спросила она, когда тот убрал руку с ее рта.
– Ничего особенного, – осклабился бывший разбойник. – Ублажишь меня разок-другой, как следует, глядишь, и отпущу подобру-поздорову!
– Я буду кричать!
– Гы! Кричи, сколько влезет, кто тебя услышит?
– Ах ты, грязный шакал! – взвизгнула Нахат и бросилась на негодяя с маленьким кинжалом.
Однако тот был настороже и сумел увернуться, ударив при этом девушку в живот и, когда она согнулась от боли, отобрал у нее оружие.