Азовский гамбит
Шрифт:
Что же до галеаса, который я по привычке назвал женским именем – «Елена Прекрасная» то с ним все еще сложнее. Во-первых, прибывший служить чин освящения корабля Рязанский архиепископ Антоний [59] явно не был поклонником Илиады, а потому, не мудрствуя лукаво, нарек первый флагман будущего Российского флота в честь матери императора Константина «Святой Равноапостольной Еленой».
Во-вторых, гребцов на каждое его весло полагалось уже пятеро. В-третьих, на нем имелось еще и весьма развитое парусное вооружение, управляться с которым было просто некому.
59
Воронеж до учреждения собственной епархии входил в состав Рязанского архиепископства.
Заготовленного и высушенного леса помимо галеаса хватило еще ровно на десять галер, а брандеры и струги строились из чего попало. Последнее само по себе не страшно, и те и другие нужны только на один рейс. В крайнем случае, если припрет нужда, еще сотню другую стругов переправим с Волги, но это, разумеется, не выход.
– Помилуй великий государь, – повинился Минин-младший, когда выяснилось, что среди запасенного леса, оказалось немало брака. – Как перед Богом клянусь, не ведал я сего! Просмотрел.
Если бы Нефед стал юлить и сваливать вину на других, ничем хорошим это для него не закончилось бы. Казнить, может, и не казнил бы, но куда-нибудь к черту на рога законопатил! Но с другой стороны, корабельное строение – дело новое и ошибок не избежать. К тому же большая часть заготовок оказалась вполне кондиционной.
– Значит так, – вынес я приговор. – Пройдешься по всей цепочке от тех, кто лес валил, до тех, кто сюда его доставил, и дознаешься, кто виноват. Может, сплавляли худо и сушили неправильно, главное, чтобы знать, где ошиблись и более такого не повторять.
– Разумею, – облегченно вздохнув, кивнул Минин.
– А если не ошиблись, – посуровел мой голос, – а намеренно мой лес сгноили, то тем паче сыщи мне виновного!
– Сыщу, батюшка!
– Кораблей нам еще много потребуется, – продолжил я. – Не говоря уж о том, что добрый лес можно и за границу продать в Голландию или туже Англию, за хорошие деньги!
– Нешто там своего мало?
– Может и немало, только ведь и кораблей надобно много. И военных, и торговых. И древесина нужна всякая и сосна, и дуб, и пенька на канаты, и много всего прочего, что в нашем царстве в избытке! К тому же, все это если по уму сделать, то на месте срубленного леса скоро новый вырастет.
– Чудно говоришь, государь, – недоверчиво посмотрел на меня Минин. – Ить дереву, чтобы в возраст войти надо восемь десятков лет, а то и больше.
– Верно. А ты детям и внукам своим ничего оставить не собираешься?
– Не дал мне господь детушек, – пригорюнился Нефед.
– Ладно, ступай, – чертыхнулся я про себя. – Только помни, стольник, и прочим занятым в сем деле передай, в другой раз не помилую!
– Запомню, – судорожно кивнул тот, после чего робко возразил, – только я – стряпчий.
– Был стряпчий, корабли построил – получил новый чин! Справился же?
– Ага.
– И еще такое дело, – с сомнением посмотрел я на сына главы ополчения. – Мыслю, что под корабельное строительство нужен отдельный приказ. Только вот ума не приложу, кому это
– Все исполню, – грохнулся на пол, сообразивший, наконец, что ухватил за хвост птицу удачи Нефед. – Отслужу, государь, не пожалеешь!
Почти каждый день к Воронежу подходили обозы с разными припасами. Гнали скотину, везли всякую снедь, муку и крупы. С низовьев Дона шли дощаники полные рыбы. С верховьев сплавляли плотами лес, а еще доставляли пеньковые канаты, парусину, смолу, но особенно много разного рода железных изделий, от простых гвоздей, до якорей и артиллерии. Большая часть пушек, как и следовало ожидать, была отлита на тульских заводах Ван-Дейка.
Каждая галера по проекту вооружалась тремя орудиями на носовой артиллерийской площадке. Посреди – крупнокалиберная так называемая «куршейная» пушка, а по бокам две мортиры поменьше. Что касается «Святой Елены» то на ее артиллерийских палубах расположились самые настоящие карронады. Причем, пока что даже названия такого еще нет, поскольку до их появления в Европейских флотах минимум полтора века.
Такой выбор обусловлен, прежде всего, тактикой боя и технологическими возможностями. На южных морях сейчас и еще очень долго будет царствовать абордаж. Турки, а именно они видятся мне основным противником, на своих каторгах стремятся подойти как можно ближе и атаковать, пользуясь численным преимуществом команд. В рукопашной этим головорезам мало равных, но выход есть.
Если по палубе галеры хорошенько пройтись картечью, то бросаться на врага с саблями наперевес будет уже некому. И тут важен первый залп на короткой дистанции, так что бог с ней с дальнобойностью, главное чтобы картечи побольше. Ядрами тоже можно. Начальная скорость у карронад не большая, а потому деревянные борта не прошиваются насквозь, а проламываются, так что образуется просто дикое количество щепы, которая и калечит всех кого встретит на своем пути.
Как ни мало помнил я из прошлой жизни о парусном флоте, эта информация отчего-то засела у меня в голове. Осталось лишь только воплотить ее в металле, а вот это оказалось не так просто.
То есть, Ван-Дейк, конечно, отлил, что от него требовалось, но стенки ствола оказались слишком тонкими, и при первом же выстреле пушку просто разорвало, о чем мне тут же было сообщено, как и о том, что если сделать эти самые стенки обычной толщины, то выигрыша в весе почти не будет. И тут я вспомнил еще один нюанс. Если чугун начнет застывать изнутри, то прочность его будет куда выше, чем при обычном литье.
Рутгер долго прикидывал, как это можно устроить, но после целой серии неудачных попыток все же добился своего. Так что теперь наша чугунная артиллерия может и не самая лучшая в мире, но другой такой точно не найдешь.
– Как назовем новые пушки? – спросил перемазанный пороховой гарью голландец, когда испытания благополучно завершились.
– В смысле? – не сразу понял я.
– Государь, вы изобрели новый вид артиллерии и новый способ литья. И то и другое повлечет за собой настоящую революцию в военном деле! Ваше великое имя должно быть увековечено в истории!
– А вот с революцией торопиться не надо, – покачал я головой. – Ни с военной, ни с какой-либо иной. А потому, уж прости, друг мой, но ни одной пушки, отлитой по новой технологии, ты за рубеж не продашь! И мастера твои никуда не уедут. А про тебя я и вовсе молчу.