Б-11
Шрифт:
– Понятия не имею, где это, – сказал Игорь.
– Гробницы наших воинов стоят там до сих пор, – сказал Биарей. – Вы называете это место «долиной фараонов», не зная, что там покоятся тела наших героев и полководцев…
– Круто, – заметил Игорь. Полученную информацию еще надо было переварить.
– А вы никогда не замечали, что наши гробницы везде одинаковы, и везде по форме копируют зиккураты, только с острой вершиной? Это называлось «чоккапер» – колпак, прикрывающий тело павшего…
Но потери потерями, а победа была одержана.
Богиня в точности исполнила свое обещание – в буквальной точности. Теперь наши тела – это скопления тел. Мы зачинаем сами от себя, рожаем внутри себя, наши части растут, взрослеют, умирают, но на смену им приходят другие. Мы бессмертны как единое целое, хотя и смертны по своим частям.
Игорь задумчиво потер подбородок – и тут же убрал пальцы со страхом и брезгливостью – там, где раньше росла щетина, под пальцами копошились десятки крохотных либбу тамаху. Стараясь не выдать своего смятения (и не представлять себе, как это выглядит со стороны), Игорь попытался вызнать нечто важное.
– Ты говоришь, что вы победили, – сказал он. – У вас были, наверняка, огромные армии…
– И не просто армии! – заявил Биарей. – Повелители неба использовали самых обычных людей и животных, а у нас были и мантикоры, и… не важно. Все население этого города – потомки той армии!
– У вас было оружие, превращавшее землю в бесплодную пустыню, – продолжил Игорь, вспоминая, как Ира взахлёб рассказывала уставшим от ее «фантазий» товарищам про аламогордово стекло, иначе называемое тринититом, найденное в песках Сахары. Это стекло было абсолютно идентично тому, что образовалось на полигоне Аламогордо после испытаний атомной бомбы «Тринити». – Наверно, даже ядерное.
– Даже, – фыркнул Биарей. – Да ваше ядерное оружие – петарда по сравнению с оружием владык бездны!
– И все-таки, в конечном итоге, вы проиграли, – жестко сказал Игорь. – Тем, кого уже разбили. Почему? Как вы могли проиграть?
– Я не хочу об этом говорить, – ответил Биарей. – И, по-моему, пришло время очередного сеанса твоей адаптации. В этот раз будет дольше и больнее. А потом мы пойдем смотреть на то, как твои друзья прибывают в уготованную для них ловушку.
Даша смотрела в окно вагончика на приближающийся проходческий щит, упирающийся краем в море пламени, закрытое бриллиантовой линзой, и чувствовала, что погружается в уже знакомое
Она по-прежнему видела пламя внизу, но стояла уже не в вагончике, а в каком-то другом аппарате. Перед ней был толстый слой бронестекла, за которым виднелся край серебристого диска, над которым возвышались каплевидные наплывы. И рядом с ней стоял еще кто-то, тот, кто был ей удивительно дорог. Она не смотрела на него, как не смотрят друг на друга любящие люди, которые давно вместе, и не собираются расставаться…
– Мы не сможем их убить, – сказала Даша. – Если полностью лишить их телесной оболочки, они возродятся, а этой оболочке пламя не повредит…
– Им было бы лучше, если бы мы их убили, – ответил ей мужской голос. Она слышала его первый раз в жизни, но он был таким знакомым, таким родным… – Ты дала им плоть, способную страдать, и они будут страдать в этом пламени веками…
– Пока не сумеют освободиться, – ответила она. – Джинн, я знаю их – рано или поздно, она найдет способ.
Дарья почувствовала, как ее руку накрыла сильная мужская ладонь. Одновременно с этим, ее душу накрыла волна тепла:
– Мы доказали, что их можно победить. Какие бы они ни были развитые. Наши люди быстро учатся; надеюсь, к тому моменту, когда это произойдет, люди Айи станут не менее могущественными, чем наши предки, пришедшие с Эссы.
– Остается только надеяться, – сказала она, и отвернулась от пламени внизу, которое – она внезапно поняла, не было прикрыто еще никакой линзой, лишь тонкой, почти прозрачной дымкой, маревом, в котором, однако, уже была растворена сила. Она отвернулась от пламени – и взглянула на мужчину, стоявшего рядом с ней.
Серовато-карие глаза, темно-русые волосы, внешность, в общем, ничем не примечательная, но такая родная… несмотря ни на что, несмотря на то, что часть кожи – весь висок, часть лица до скулы и ниже, к подбородку, представляли собой огромный ожог. Но для нее этот чудовищный шрам был лишь свидетельством храбрости того, кто бросил вызов Бел Энгралу, которого в трех великих империях Айи считали богом…
И да, та часть сознания Даши, что безмолвно наблюдала за происходящим – та Даша, что родилась в самом конце ХХ века, конечно, узнала этого мужчину. Это был ее «терминатор». Только живой. И очень любимый.
– Джинн, – сказала Даша. – Мы остановили их, возможно, надолго; мы проживем долгую и счастливую жизнь, и наши дети, дети наших детей и их потомки. Но потом белети вырвутся вновь – и что тогда?
– Я думаю, – сказал тот, кого звали Джинном, – что тогда мы тоже встанем у них на пути. Вспомни, что нам предречено – идти по временам и мирам, пока не придем к концу, который и есть начало. И нам с тобой предречено не разлучаться, как и остальным. Я не верил пророчеству, но ты видишь – мы нашли друг друга даже здесь. Значит, так тому и быть.