Баба Люба. Вернуть СССР 2

Фонд А.

Значит, будем демонстрировать уверенность и агрессию. Я ускорила шаг и вышла за трибунку.

Медленно-медленно я оглядела всех пристальным взглядом.

Когда пуза совсем затянулась, я жестко сказала:

— Братья и сёстры!

Некоторое время назад наши отцы и матери образовали здесь, в Калинове, абсолютно новое духовное сообщество, новую Церковь, основанную на правильной вере в Бога и способную выстоять перед испытаниями суровой жизни, жизни, которая теперь заменила ту советскую уютную жизнь, к которой мы с вами все привыкли.

И

я являюсь потомком этих идеалистов, которые пошли тогда за Словом Божьим и начали преображать свою жизнь.

Меня зовут Любовь Скороход. Я живу и работаю в городе Калинов. И мне сейчас чуть больше пятидесяти лет.

Здесь, в Калиновском районе я окончила школу, здесь, в Калинове, я создала семью, здесь же воспитываю детей. Именно здесь я прошла путь от простого глазуровщика фарфоровых и фаянсовых изделий второго разряда на Калиновском фаянсовом заводе до заместителя начальника отдела эксплуатации городского водопроводно-канализационного хозяйства.

Я сделала паузу и опять обвела всех присутствующих пристальным взглядом. Тишина стояла, словно в морге. Все интересом смотрели на меня, опешив от неожиданного формата. Некоторые, из задних рядов вытягивали шеи, чтобы лучше слышать.

Убедившись, что все внимают, я жестко продолжила:

— Братья и сёстры! Сейчас у нас очень непростые времена. Сейчас именно мы с вами решаем великую задачу, подвергающую нашу российскую нацию испытанию на способность выстоять. И наше сообщество, наша церковь — это величайший стратегический ресурс нашей страны, который необходимо правильно использовать во имя того, чтобы наша российская нация смогла выжить и отстоять право на свою идентичность. И в свете сегодняшних событий моя задача, как члена нашего сообщества, вооружившись верой в Слово Божье, посвятить себя продолжению начатого нашими отцами и матерями дела, над которым они трудились с таким благородством.

Мир едва ли заметит или запомнит надолго то, что я здесь сейчас говорю, но он не сможет забыть того, что я уже делаю и ещё планирую сделать!

И моя мечта — перенять у лучших наших братьев и сестер веру в Бога и духовные знания и еще большую приверженность нашей Церкви, исполниться убежденностью, что я все делаю правильно, и что наша община с Божьей и нашей помощью преодолеет все невзгоды, и передать эту веру и убеждённость следующим поколениям.

И вместе мы будем ещё больше процветать!

Спасибо за эту возможность!..

Я закончила и умолкла.

Внезапно, в гулкой тишине, кто-то несмело захлопал. Ещё один, и ещё. И, когда я возвращалась обратно на своё место, мне аплодировали все.

Я посмотрела на Всеволода, вид у него был довольный, как у объевшегося сметаной кота.

— А сейчас перед нами, братья и сёстры, выступит… — продолжил вести мероприятие старейшина, но я уже не слушала.

Итак, что получается. Я обвела взглядом разномастную толпу. Видно, что мои слова произвели впечатление. Во всяком случае на меня теперь смотрели с явным

интересом.

Вот и отлично. Первый шаг сделан.

Внезапно я столкнулась взглядом с Ростислава. Он глазами указал мне на дверь, мол, давай, выйдем. Я просемафорила, мол, давай, но только потом, сейчас неудобно. И отвела взгляд. Не знаю, понравилось ли ему или нет, но деваться ему было некуда.

Вот и ладненько.

Собрание тянулось ещё часа полтора. Скажу честно, я еле выдержала. Хотелось спать так сильно, что думала, прямо сейчас здесь упаду. Видимо, накрыл отходняк. Или откат, другими словами.

Но выдержала. Правда проскользнула в уборную, чтобы умыться. А то усну.

Там было занято и я подождала. Из туалета вышел знакомый лысый мужик, который допрашивал меня в участке.

— А, это вы, — сказал он, вытирая носовым платком мокрые руки, — даже на собрание успели.

— Угу, — кивнула я и добавила, — и даже выступить успела. Спасибо вам, что отпустили и вступились за меня.

— Да ничего, работа у меня такая, — кивнул он и спросил, — а вы не знаете, долго еще это всё будет, а то я за тёщей заехал, а она там в зале сидит, вызывать неудобно, а ждать некогда. Мы в село собрались к моим ехать.

— Думаю уже скоро закончится, — ответила я и, не удержавшись, спросила, — а что с остальными? Их теперь посадят в тюрьму или что?

— Да нет же, — пожал плечами лысый, — сестру вашу мы определили в психоневрологический диспансер, пройдёт там принудительный курс лечения.

— Замечательно, — обрадовалась я. — А остальные?

— Алкашам этим общественно-полезные работы, десять суток. Будут помогать дворникам дорожки мести и канавы рыть.

— Все будут в Калинове дорожки мести? — упавшим голосом переуточнила я, мучительно соображая, что делать. Ведь Виталий Н. опять припрётся.

— Ну там ещё один деятель был, — сказал лысый, — он только из мест не столь отдалённых вернулся. Так мы его по месту прописки отправили. Пусть там с ним возятся.

— Понятно, — с облегчением сказала я, радуясь в душе, что всё так благополучно разрешилось. А то, хоть я и мечтала Виталика Н. сплавить подальше, но, всё же, червячок сомнения душу точил.

Из Дома молитвы я выскользнула за пару минут до окончания собрания, ловко разминувшись с Ростиславом и Всеволодом.

Пока к продолжению интриг я была не готова — вымоталась морально и физически.

Домой пришла, разделась и бахнулась в кровать. Мои ещё спали. Ну, кроме деда Василия. Он уже пил чай на кухне и старался не шуметь. По субботам в Калинове был большой базар, и он планировал сходить за семенами и луковицами. Ну пусть идёт.

А я буду спать. Спать…

Я скользнула в объятия Морфея, но буквально через миг, кто-то потряс меня за плечо.

— Что? А? — спросонья я не могла понять, что случилось.

— Тёть Люба! — надо мной склонилась Анжелика.

— Что? А? Сколько времени?