Баба Люба. Вернуть СССР
Шрифт:
И опять реакции не последовало.
Да что ж это такое!
Я выгрузила порцию картошки с котлетками на тарелку и пошла посмотреть, что там стряслось.
Анжелика лежала на кровати и мокрыми глазами смотрела в потолок, периодически хлюпая сопливым носом.
— Что случилось? — участливо спросила я.
Анжелика от этих моих ласковых слов дёрнулась, как от пощечины и отвернулась.
Я присела на край кровати:
— Что случилось? Кто тебя посмел обидеть, девочка? — я осторожно
И как плотину прорвало — Анжелика с рыданиями бросилась мне на шею.
— Ну, что там? Что? — принялась шептать я, продолжая гладить её по голове.
— Т-ты не п-понимааааешь… — рыдала она, её трясло крупной дрожью, но она не отстранялась.
— А ты расскажи, я пойму, — я говорила ласковым убаюкивающим голосом.
— У нас вечером дискотека, межшкольная, — размазывая слёзы, пожаловалась Анжелика, — у нас в школе.
— Ну, и в чём проблема? — удивилась я, — тебя туда не пригласили?
— Да нет, там всех пригласили…
— А что не так тогда?
Анжелика несколько минут боролась в всхлипами, но, наконец, выдавила:
— Мне одеть нечего.
— Да ладно! — не поверила я, подошла к шкафу и распахнула его: одежды там было достаточно. — Барахла у тебя куча.
— Это так кажется! — зло выпалила Анжелика, — но в этом барахле можно разве что в школу сходить или за хлебом! А на дискотеку ничего нормального нету!
— Но вот же платьице какое хорошее, — я вытащила из груды шмоток нежно-пастельное платьице из шелка с миленькой оборочкой по низу.
— Ты издеваешься, что ли? — взвилась Анжелика, — я в таком даже в подъезд не выйду!
— Ладно, — покладисто ответила я и повесила платьишко обратно на место, — тогда объясни мне сама, в чём ваши ходят на дискотеку?
— А чем мне это поможет?
— Тебе трудно что ли? — по-еврейски, вопросом на вопрос, ответила я.
— Не трудно.
— Тогда давай рассказывай.
— У нас все круто ходят. А я одна как бычка!
— В чём это выражается?
— У меня нету мальвин или пирамид…
— Это джинсы? — припомнила что-то такое я.
— Варёнки, — кивнула Анжелика и затараторила. — И все ходят в свитерах бойз, или в белых таких, с цветочками. А кроссовки нужны белые, и чтобы шнурки были разноцветными, лучше если один салатовый, а другой малиновый. Но вместо свитера можно сжатую спортивную куртку. У Ленки с девятого «В» — ярко-малиновая, ей брат из Польши привёз. А у Нельки и Катьки — голубые.
— А у остальных?
— Сиреневые или свитера бойз, — сказала Анжелика, глаза её мечтательно полыхали.
— И если ты не придёшь в джинсовой юбке или штанах, и в свитере бойз или спортивной куртке — все над тебой сразу смеяться будут, да? — поняла я.
Анжелика склонила голову и приготовилась всхлипнуть.
— Тихо, —
Анжелика притихла. Но по её виду даже не скажешь, что она верит в положительное разрешение данной ситуации.
А зря, в сказки нужно верить. Даже у Золушки была такая фея, которая из подручных средств, я имею в виду тыкву и крыс, смастерила ей шикарный выезд. А чем я хуже?
— Слушай, — после минутного раздумья, сказала я, — хочу уточнить. А это принципиально, чтобы был обязательно свитер бойз или только такая куртка?
— А что ещё можно? — удивилась Анжелика.
— Ну вон же ходят в другом, и тоже модно, — я указала на плакаты с Самантой Фокс, группой «АББА» и какими-то зомби. — Они по-другому одеты.
— Ну ты загнула! — засмеялась Анжелика, — они же в Америке живут!
Слово «Америка» она произнесла с таким восторженным придыхание и что-то мне это сильно не понравилось.
— И что из того? Польша разве круче Америки? В смысле польские шмотки круче американских, что ли?
— Америка далеко, оттуда почти не возят, — словно неразумному ребенку принялась растолковывать Анжелика, — а в Польшу сейчас все на заработки ездят. Или торговать.
Да уж, я помнила, как поляки первые подсуетились и за всякий синтетический второсортный хлам в виде свитеров «бойз» и варёных джинсов «мальвины» из вторсырья, наши граждане вывезли туда тонны электротоваров, металлических изделий, хрустальной посуды и прочего.
— А если бы, ну чисто теоретически, у тебя были не польские мальвины, а американские шмотки, твои подружки это как воспримут?
— Ну круто же! Только так не бывает. Я в сказки давно не верю! Даже Ричард и то не верит!
— Сиди здесь, не шевелись и думай о своём наряде, — велела я.
Анжелика только захлопала ресницами, не зная, верить мне или я насмехаюсь. Но сидеть осталась. Ещё и ручки на коленках на всякий случай сложила.
Я вышла в свою комнату, кряхтя, нагнулась, а потом даже пришлось стать на колени, и вытащила из-под разложенного дивана китайскую клетчатую сумку, с которой я угодила сюда. Ну а что — полная сумка роялей. Да, пусть ненужный хлам. Но это хлам там, в моём мире, здесь — невиданная зверушка.
Я порылась среди тряпок и выудила кое-что.
И коварно захихикала.
Девчата из моей комнаты накидали сюда кучу отбракованной в процессе расхламления одежды, мол, можно или выбросить или в церковь малоимущим, но я так не могла. Ну как это — придёт, к примеру, девочка из бедной семьи, или многодетная мать, выбрать одежду детям, а в сумке оно все перекручено, измято. Нет, так нельзя. Поэтому я мало того, что всё перестирала, но ещё и погладила, и сложила в аккуратные стопочки — бери и носи.