Бабьи тропы
Шрифт:
Партизаны ругались:
— Тьфу, язвом бы те язвило!
— Жадность обуяла?
— Тьфу! — плевались они и понемногу отходили от Арины Лукинишны.
Ребятишки быстро разнесли по деревне слух, что партизаны хотели арестовать Старостину жену. После того богатеи начали уже удерживать своих воющих баб:
— Не шумите вы, ради Христа!
— Арестуют еще из-за вас…
— В тюрьме насидишься…
А партизаны ходили от двора к двору, собирали скот и верно. Потом два дня распределяли собранное между дворами
В конце недели приехал из города выпущенный из тюрьмы Филипп Кузьмич Валежников. Приехал не один, привез с собой работника.
Вскоре после того вернулись в деревню и молодые ребята, бывшие в колчаковской армии.
По деревне опять тревожные разговоры пошли.
Со слов вернувшихся парней бабы рассказывали, что в России большевики сгоняют народ в коммуны и грабят какой-то разверсткой.
А белокудринские партизаны расхваливали жизнь в новоявленской коммуне и подговаривали мужиков на организацию своей коммуны в Белокудрине.
На шестой неделе великого поста приехал в Белокудрино рабочий Капустин. Он созвал всю деревню на митинг, чуть не весь день рассказывал мужикам о войне, о голоде и о болезнях, в которых мучилась вся республика. Опять разжалобил белокудринцев. Многие плакали, слушая его речи. В конце митинга сообщил Капустин, что приехал он разверстку собирать, и объяснил, в чем заключается эта разверстка.
Только одни сутки побыл он в Белокудрине: помог ревкому разверстать между дворами сдачу скота, масла и яиц и утром, чуть свет, поскакал дальше.
Не велика оказалась разверстка. Со всей деревни требовалось собрать: двадцать голов рогатого скота, пять пудов коровьего масла и две тысячи яиц.
А богачи все-таки ворчали:
— Почему мы должны своим добром за других расплачиваться?
— С кого же брать? — спрашивали их разоренные мужики.
— Со всех поровну надо брать, — отвечали богатеи.
— А ежели у нас нет ничего?
— А мы чем виноваты, что у вас нет ничего?
Спорили мужики. Ругались между собой. Неприметно опять разделились на два лагеря.
Но разверстку все-таки выполнили и по санному пути отвезли в волость.
Зима в этот год в урмане затянулась. Весна была поздняя и дружная.
Не успели мужики покончить мирские дела, как запылало над урманом жаркое весеннее солнце и погнало снег с полей.
Как-то вдруг посинела и вздулась речонка. Почернел урман. Зашумели весенние воды. Тихо и неприметно прошла в Белокудрине пасха. На Фоминой неделе еще раз собрались белокудринцы на общий митинг. Избрали нового пастуха — Ерему-горбача. Тут же постановили: вспахать и засеять миром поля вдовых солдаток и жен погибших партизан. А в конце этой же недели, когда прошел ледоход на реке, потянулись мужики на телегах с сохами и с зерном к пашням; ребятишки верхами туда же волоком тащили опрокинутые бороны.
Споро работали в эту весну мужики
Старики и богатеи заговорили о поездке в волость за попом для молебна и водосвятия на хлебных полях.
Коммунисты и беспартийные партизаны отговаривали своих баб от участия в поповском молебствии.
Опять поднялись на деревне споры.
Даже молодежь деревенская заметно стала разделяться на два лагеря.
Перед свадьбой Секлеши Пупковой и Андрейки Рябцова собрались парни и девки на вечёрку. Одни в Секлешиной избе песни пели и под гармонь плясали. Другие гуляли на улице близ избы. За воротами сошлись и заспорили Ванятка Валежников с Тишкой — сыном кузнеца. Заспорили из-за попа. Тишка доказывал:
— Ничего не знает ваш поп… И никакого дождя не будет от его молебна!
Ванятка разгорячился:
— А что?.. Может, Советская власть дождичек пошлет?
— Советскую власть не приплетай! — предостерегающе сказал Тишка.
— А что ты мне сделаешь? — не унимался и наступал Ванятка. — Что?
— В морду дам, — спокойно ответил Тишка.
Ванятка побелел.
— Ты, мне?.. Трепло! Голоштанник!..
Ванятка развернулся и ударил Тишку по щеке.
— Ребята! — крикнул в окно Кирюшка Теркин. — Наших бьют!
Не ожидая помощи, Тишка ударил Ванятку, но тотчас же сам повалился на землю от удара Ефимки Оводова, а Кирюшка дал сзади подножку Ванятке и, повалив его на землю, принялся тузить кулаками.
Из избы выбежали парни и девки.
— Бей голоштанников! — закричали братья Гуковы, кидаясь с кулаками на поднявшегося Тишку. — Бей партизанщину!..
На помощь Ванятке кинулись Сенька Оводов, Федька Ермилов и Яшка Гусев. А на помощь Кирюшке и Тишке прибежали из избы Гавря Глухов, Еремка Козлов, Васька Гамыра, Роман Сомов, Васька Капаруля.
С ревом и руганью стенкой пошли парни-бедняки против сынков богачей.
— Бей кулацкую сволочь! — кричали они, кидаясь в свалку.
— Бей красных! — отвечали таким же криком кулацкие сынки.
Вмиг перемешались парни, сплелись в общей свалке.
Барахтались, колотили кулаками друг друга и охрипло кричали:
— Бе-е-ей!..
— Да-ви-и-и!
Девки с визгом разбежались по деревне.
— Ой-ой-ой!
— Батюшки!
— Ой…
Некоторые парни валялись уже на земле и, обливаясь кровью, царапали и рвали друг другу носы, губы.
Беднота брала перевес.
Из дворов выскакивали и бежали к дерущимся мужики и милиционеры.
Долго разнимали и растаскивали парней по деревне.