Бабочка и огонь
Шрифт:
Она снизу вверх взглянула на него, ее зеленые глаза потемнели, зрачки расширились, как у дикого зверька.
— Мы можем выключить свет?
— Не надо. Я хочу смотреть на тебя, когда мы будем заниматься любовью.
Ада ничего не возразила, но кровь заметно отлила от ее лица.
— Я не предполагала, что буду так нервничать, — призналась она. — Видишь, я даже дрожу. Это от волнения, наверное. Ты, в самом деле, уверен, что свет нам нужен?
Он погасил лампу, и комната погрузилась в полумрак. Впрочем, луна, время от времени прикрываемая набегавшими
— Так лучше?
— Намного, спасибо. — Ада шевельнулась. — Можно… мне лечь?
— Конечно. Почему ты спрашиваешь?
— Вообще-то я хочу пить, — сказала она и повернула назад, к ванной комнате. — Я думаю, что хотела бы немного…
Он взял ее за талию. Она взглянула на него и опустила ресницы. То был заветный, долгожданный миг, но, уже целуя ее, он скорее почувствовал, чем заметил ее слабое сопротивление. Она осталась безучастной и не ответила на его поцелуй.
Он оторвался от ее губ и тихо спросил:
— Ты ведь хочешь этого так же сильно, как и я?
— Думала, что хочу. Но теперь почему-то кажется, что я ошибалась.
— Не морочь мне голову…
Он приник к ее губам долгим страстным поцелуем. Желание овладеть ею стало мучительным, почти непереносимым. Эта женщина принадлежала ему, и он хотел ее, хотел во что бы то ни стало.
Расстегнув сорочку и оголив плечи жены, Питер страстно прижался губами к восхитительной груди, чтобы отведать это совершенство.
Ада вздрогнула, но не проронила ни звука, и только протянула руку, чтобы убрать волосы с его лба. Сумеречное сияние обручального кольца Ады отвлекло его, он нечаянно поднял глаза, и сердце в его груди оборвалось, — одинокая слезинка прочертила дорожку на ее щеке.
Питер поспешно отступил назад, проклиная себя за то, что намеревался сделать.
Мучительное желание искало выхода: он горел словно в огне, он жаждал ее тела так, как истомленный путник жаждет в пустыне глотка воды. Питер никогда не считал себя благородным или чересчур щепетильным человеком. Когда было нужно, он мог играть и против правил. Сегодняшняя ночь лишь подтвердила этот неоспоримый факт. Но, взглянув в покорные, мученические глаза Ады, передумал. Что за безумный номер он выкинул, женившись таким образом?
— Ты же хотела лечь? — только и произнес он.
Она не проронила ни слова, а только натянула на обнаженное плечо сорочку и подчинилась. Именно тогда Питер понял, что не сможет прикоснуться к ней, не сможет ранить ее душу, причинить ей боль. Во всяком случае, сейчас. Даже если это приведет к потере наследства, за которое он так рьяно сражался.
Он отвернулся и подошел к окну. Безмятежность ландшафта постепенно успокоила его душу, согрела ее, и он взял себя в руки. Только самые сильные и выносливые выживают в пустыне, — так и он, лишь благодаря своей воле и выдержке смог пройти свой жизненный путь без ощутимых потерь. Но за то, что теперь имеет, он заплатил слишком высокую цену.
И платит до сих пор.
— Питер?..
— Спи, моя радость, — откликнулся он, не оборачиваясь, —
Он услышал шорох простыней и почувствовал легкое прикосновение ее прохладной ладони.
— Я что-то сделала не так?
— Да, — он невесело усмехнулся, — ты сделала что-то не так. Ты вышла за меня замуж, а это глупо.
— Неправда, — запротестовала Ада. — То, что я теперь твоя жена — самое умное, что я когда-либо сделала.
— Ты что, не поняла? — Питер развернулся и взял ее за плечи. — Ты еще не поняла, что произошло сейчас, здесь, этой ночью? Я… Я чуть…
Слова как будто застряли у него в горле. «Чуть не совершил гнусный поступок», — вот, что он хотел сказать.
— Не говори так, не надо, — потребовала она, прикрывая кончиками пальцев его рот. — Ты не сделал ничего плохого. Я твоя жена, и ты не должен причинять мне страдание.
— Если ты и в самом деле веришь в это, то сама напрашиваешься на неприятности. Жена ты мне или нет, я не тот человек, которому можно доверять.
— Не упрямься, — стояла она на своем. — Я спокойно доверю тебе свою жизнь. И давай-ка ляжем вместе, Питер. Я не хочу спать одна в нашу первую брачную ночь.
— Ты не знаешь, о чем меня просишь, — ответил тот.
— Может быть… А теперь пойдем, — она наклонила голову, и улыбка заиграла в уголках ее губ, убирая следы недавних слез. — Обещаю, быть паинькой.
Не желая больше препираться, Питер обнял ее, и проводил к постели. Тщательно укрыв Аду одеялом, он хотел вернуться к своему месту у окна, но понял, что не может этого сделать. И, сняв халат, лег рядом с ней. Больше всего на свете он хотел заключить ее в свои объятия, но это могло привести к беде.
— Питер?
— Я здесь, — тихо прошептал он. — Спи, дорогая.
— А ты уверен, что первая брачная ночь проходит именно так?
— Не надо говорить об этом, — сказал он и прикрыл рукой глаза. — Эти игры не для нас.
— Как знаешь. Но если ты передумаешь…
— Я не передумаю.
Наступило долгое молчание.
— Питер?
— Что?
— Я и в самом деле рада, что мы поженились.
— Я… — В первый момент он даже не знал, что сказать. — Я тоже…
Питер проснулся в тот краткий миг полного безвременья, когда ночь уже подошла к концу, но первые лучи солнца еще не коснулись вершин деревьев.
С другого края кровати слышалось легкое спокойное дыхание, и он повернул голову. Ада тревожно спала, повернувшись к нему лицом. Только тут Питер вспомнил, что женат и что эта женщина — его жена. Он стиснул зубы, чтобы не выругаться. О чем он думал, болван, женившись на этом ангелочке? Должно быть, совсем потерял голову!
Внезапно она пробормотала имя — его имя. Он ясно расслышал. Во сне Ада сбросила с себя одеяло, ночная сорочка задралась вверх, открыв стройные ноги. И он, поддавшись дьявольскому искушению, дотронулся до нежной шелковистости ее бедра, поглаживая и опускаясь все ниже и ниже… Медленно, осторожно он прикоснулся к ложбинке между ног.