Бабочка на штанге
Шрифт:
— Да, надо обдумать…
Мы немножко посмеялись, но тут же замолчали. В общем-то было не до смеха. Ведь ни беда с женой Садовского, ни моя ссора с Чибисом никуда не ушли…
Появились папа и Лерка. Она — совершенно невозмутимая. Сообщила мне, что «тетя Ева — довольно приятная особа, только крашенные губы у нее чересчур липкие; поэтому хорошо, что завтра она улетает». Потом ухватила поперек туловища вякающую куклу с себя ростом и уволокла на двор — хвастаться перед Борькой и близняшками.
Я
— Папа, а там в клинике… правда, никакой надежды?
Он сел рядом со мной на тахту.
— Я знаю только то, что сказал Глеб. А он — то, сказали врачи… Клим…
— Что?
— Ты, может быть, думаешь: зачем отдали деньги? Мол, все равно зря…
— Папа, ты что? — спросил я и отодвинулся. — Малость переработал, да?
— Ну, я так просто спросил…
— Мы бы не отдали, а она… И мы потом всю жизнь считали бы, что из-за нас… Папа, а Глеб Яковлевич и Ясик уже улетели?
— Сегодня утром… И знаешь, что Глеб сказал на прощанье?
— Что?
— «Аркадий, ты ведь понимаешь, что я никогда в жизни с тобой не расплачусь?..»
— А ты?
— А я его… как в студенческие годы… послал в одно место…
— Он не обиделся?
— Посмеялся… невесело так… А у нас вот сейчас тоже проблема. Я посчитал: не наскребается пока на билеты в Севастополь и обратно…
— Па-а, мне что-то пока и не хочется…
Так навалилось одно, другое, третье. Ссора с Чибисом отошла на задний план. Больше думалось о матери Ясика. И о нем самом — какое горе подстерегает его в недалекие дни.
А что мне Ясик? Я видел его раз в жизни, всего-то несколько минут. Только и дела, что именно от него услышал впервые мотив Агейкиного вальса… А почему Агейкиного? Агейка эту музыку, наверно, никогда и не слыхал…
Музыка заиграла у меня в кармане — телефон.
Чибис?!
Это был не Чибис (я даже плюнул тихонько). Это был Саньчик.
— Клим! Я хочу спросить…
— Ну?.. То есть, что случилось, Санёк? — (Перестань хамить всем подряд, дубина!).
— Клим, можно мы первого числа не поедем в Колёса?
Вермишата меня почему-то до сих пор считали своим командиром.
— Можно, конечно. Дело хозяйское… Но мы же собирались все вместе. Что случилось?
— У нас в лагере праздник.
— Разве лагерь в субботу работает?
— Да!
Хорошо, что хоть у кого-то радостные вести!
— Выступайте, Сань! В Колёса вы еще успеете…
Со всякими мыслями я промаялся до полуночи, поэтому проснулся поздно.
Когда позавтракал, мама отправила меня на рынок:
— Купишь два кочана капусты и три кило свежей картошки…
— Она же дорогущая!
— Да. Но надоело гнилье…
Я взял тележку-сумку на колесах и сказал Валерии:
— Пошли со мной. Пора привыкать к физическим нагрузкам. А то носишься по дворам с малолетней шпаной без всякой пользы.
Лерка (надо же!) не спорила. Правда по дороге заныла, что хочет мороженого.
— На обратном пути. Куплю на сдачу. А сейчас нет мелочи…
— Трудно разменять, что ли?
Я решил с ней не церемониться.
— Валерия! Будешь канючить — отправлю тебя к тете Еве Сатурнадзе. В Швецию.
— Бедная Швеция, — сказала Лерка.
Да, взрослеет девочка…
Завтрак для Бумселя
После рынка я, конечно, не выдержал, побежал в «Арцеуловъ». Надеялся: вдруг Чибис там? И тогда все сделается у нас, как раньше.
Чибиса не было.
Ян сказал, что Чибис приходил утром, вместе с Вермишатами. Они покормили Бумселя и разбежались. Саньчик и Соня — в лагерь, а Чибис…
— Он сказал: куда глаза глядят… Клим, вы что, поссорились?
У меня, как у младенца, набухли глаза.
— Я не знаю… то есть да. Но я не понимаю, почему он на меня так наехал…
— Эх вы, кнабс-лейтенанты… Источник дисбалансов… Клим, позвони ему.
— Я не могу. Я… поклялся, что не буду.
— Ну, ладно. Я-то не клялся… — Ян понажимал кнопки мобильника. — Чибис! Тут Клим пришел. Совершенно никакой. Может, пора вам выяснить отношения?.. Что?
Ян слушал довольно долго, потом повернулся ко мне:
— Он говорит, что сегодня не может. Агнесса Константиновна захворала. А еще вернулась его мама, они решают домашние проблемы…
— Врет он все, — уныло сказал я. — Просто не хочет меня видеть.
— Ну, не знаю… Еще он просил передать, чтобы ты из-за ключа не волновался…