Бабочка в янтаре
Шрифт:
Тем временем катер не шевелился, обреченно ожидая столкновения. То ли пилот замешкал, то ли техника подвела, но через пятнадцать секунд многотонный вездеход со всего размаха врезался в блестящий переливающийся огнями фюзеляж катера, тут же сложившийся пополам и полыхнувший от удара.
Обшивка вездехода выдержала, и Гудвер, еще не до конца веря своей удаче, замер, наблюдая на мониторах задних сенсоров, как догорают останки некогда хищного силуэта грозного летающего механизма.
Сит прекрасно понимал, что теперь за ним вышлют погоню по воздуху, которая не оставит ему шансов,
Еще пару минут он слышал шлепки плазмы по корпусу, но потом все стихло, лишь урчание мотора нарушало тишину. Руки дрожали, и Сит крепко сжал подлокотники, глядя на главный монитор.
За бортом начиналась песчаная буря, и он, пожалуй, впервые был ей рад. Теперь с воздуха его преследовать будут вряд ли. Появилась еще одна проблема. Нельзя было включать навигационное оборудование. По карте он мог сориентироваться лишь приблизительно. Шанс сорваться в какой-нибудь обрыв и остаться там навсегда или врезаться в скалу возрос в геометрической прогрессии. Но надо было двигаться. Следовало оказаться как можно дальше к тому моменту, когда буря стихнет.
Оставалось уповать на счастливый случай, и Гудвер прильнул к экрану, надеясь заметить опасность вовремя. Впереди стояла сплошная стена из песка и пыли, вынуждая вздрагивать каждый раз, когда вездеход въезжал на какой-нибудь пригорок и подпрыгивал.
Казалось, он едет вот так в никуда уже целую вечность, и чем глубже машина вгрызалась в плотные слои пылевой завесы, тем страшнее было от той неизвестности, что ждала его за бортом. Время от времени Гудвер ловил себя на мысли, что если кончится заряд энергоблока вездехода, то смерть посреди пустыни неминуема. А заряд рано или поздно иссякнет. Возвращаться назад было бы самоубийством, а впереди лишь пески и горы. Значит, нужно искать убежище.
В какой-то момент Сит начал отключаться, несколько раз поймав голову на груди. Ехать в таком состоянии было опасно, но остановиться он не решался. Чтобы не уснуть, Гудвер стал петь песни. Так прошло несколько часов. Однако монотонный гул все же сморил его, и проснулся Сит от того, что больно ударился о стенку салона головой.
Вездеход куда-то оседал и вскоре повалился на бок. Тут же погас свет, и на него посыпались разные предметы, прижимая к боковой стенке салона, на которой он оказался. Потом все стихло, только вой ветра и дроби песка по корпусу.
Сит выругался и попытался выбраться из-под кучи инструментов, посуды и другого барахла. Откуда столько взялось! Убедившись, что никаких серьезных повреждений не получил, Гудвер встал на четвереньки, вспоминая, где фонарь.
Он понимал, что нужно идти, хотя песчаная буря делала дальнейшее передвижение, тем более пешком, почти немыслимым. Вездеход лежал на боку в глубокой яме и уже наполовину оказался погребенным под песком. Забросив рюкзак с нехитрым набором припасов за спину, и поправив повязку на лице, Сит начал выбираться наверх, утопая в сыпучих кучах.
Не понимая толком, куда идти, он двинулся на север, где, по его мнению, должны быть горы, в которых можно найти убежище. Стараясь отгонять мысли о смерти, Сит с невиданным упорством переставлял
Неужели еще поживу, пришла в голову мысль, приведя за собой надежду. Только надежда, как водится, не приходит одна. Как только начинаешь цепляться за нее, появляется сразу страх потерять соломинку, за которую судьба дала ухватиться. Поэтому, Сит старался не думать, а просто идти навстречу шансу, доверив свою жизнь высшим силам.
Вскоре размытые силуэты превратились во вполне осязаемые очертания скал и холмов. Возле одного из валунов высотой около метра Сит свалился на землю и отключился.
Очнувшись, он увидел звездное небо, такое близкое, как если бы он рассматривал его в телескоп. Буря закончилась, и в воздухе ощущался зябкий запах безветренной ночи. Еще совсем недавно Сит почти простился с этим миром, а теперь с восторгом наблюдал, как метеоры пронизывали небесную черноту. Даже забавно, подумал он и достал из рюкзака фляжку с водой.
Тело жутко болело от перенапряжения, но после отдыха стало легче. Яркая звезда, название которой он так и не узнал, освещала окрестности, превратив их в жутковатые декорации с причудливыми формами и тенями. Можно было остаться до рассвета и здесь, но Сит никак не мог унять дрожь. Так и до простуды недалеко.
Через полчаса он достиг подножия и согрелся. Перекусив несколькими корнеплодами местного происхождения, что успел бросить в рюкзак, Гудвер стал искать углубления в каменистых склонах, коих от постоянного ветра в этих краях должно быть немало.
Заметив метрах в тридцати нишу, над которой нависал плоский камень, он поспешил в убежище, которое оказалось вполне пригодным для того, чтобы дождаться утра.
Местное солнце уже начало пробивать себе дорогу через мрачные сизые тучи, а Сит все никак не мог задремать. Дрожь не проходила, время от времени то усиливаясь, то затихая. Сейчас бы у костра погреться. Покинув нишу, Гудвер осмотрелся в поисках дров. Собирая подсохшие ветки карликовой растительности, он отошел от рюкзака на приличное расстояние, и собрался было возвращаться, но вдруг нос почувствовал манящий запах дыма.
Осторожно положив на землю охапку хвороста, Сит присел и огляделся. Вновь потянуло дымком. В скале он заметил вход в пещеру, из которой и выплывали лохмотья голубоватого дыма. Потом из пещеры показалась голова с раскосыми глазами, и Гудвер затаился, боясь выдать себя. В груди гулко ухало сердце. От голода и напряжения закружилась голова, и потемнело в глазах.
Следом за китайцем вылез парень в пыльной заношенной куртке с небритой физиономией. Еще несколько шагов, и они увидят его, сидящего на корточках у куста. Надо что-то делать! Сит попытался отползти в сторону, но получилось как-то неуклюже, и он, запнувшись о дрова, которые сам же собрал, покатился со склона, наделав столько шума, что шансы остаться незамеченным растаяли мгновенно.