Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник)
Шрифт:
Ну что ж, зато теперь она кое-что знает и не откажет себе в удовольствии похвастать своими знаниями и позлорадствовать. Конечно, все это может кончиться для нее еще печальней, чем для небезызвестной лягушки-путешественницы из сказки Гаршина, но все же невозможно удержаться от искушения и крикнуть: «Это я! Это я! Это я придумала!»
В смысле, додумалась!
Сыщица начала века, это правда! Сейчас ведь самое начало XXI века, верно? А поскольку роман под этим названием Алёна не далее как позавчера подарила — ха-ха! — Секлите Георгиевне, то издевка
— Конечно, догадалась, — сказала Алёна небрежно. — Я даже знаю о том, что вы тезки. Только не пойму, почему вы так стыдитесь родового имени? Почему не зваться просто Серафимой? Ее имя — аббревиатура из двух первых слогов — Се– рафима Клит– чоглоу, а ваше — последний слог — Сераф- има… И к чему было приплетать сюда замечательную певицу Иму Сумак, совершенно не пойму.
Ну, получить перед практически неминучей погибелью такой подарок, какой получила Алёна… увидеть обалделое выражение на лице своего врага… за это можно сказать огромное спасибо небесам! И пусть это будет ее последнее тщеславие, как выразился Виктор Кин в своем замечательном рассказе «По ту сторону», все равно классно!
— Как ты могла… — прошипела Има. — Как могла?!
— Ага, мы перешли на «ты»? — высокомерно поинтересовалась Алёна. — Ну что ж, я не возражаю. Согласитесь, сказать вы — дура, гораздо трудней, чем ты — дура. Ты — дура, если недооцениваешь жажду истины. Иногда она бывает сильнее страха, а умение мыслить логически и обращать внимание на детали способно привести к самым неожиданным выводам. И правильным, судя по всему. Например, мне связать концы с концами помогли фикусы.
— Фикусы?! — растерянно повторила Има.
— Ну да, — усмехнулась Алёна, но вдаваться в подробности не стала. Не хотелось выдавать Сюзанну, которая проболталась, как они с мужем привезли фикус Име, в ее квартиру на улице Сусловой, а хозяйка оказалась такой скупердяйкой, что даже чаю им не предложила. Фикусы в изобилии были натыканы в комнатушке в переулке Клитчоглоу, где Има иногда обитала, несмотря на то что у нее была очень приличная квартира в Лапшихе… ну да, ведь улица Сусловой — это часть Лапшихи, небольшого микрорайона Нижнего Горького…
О Лапшихе говорил Константин. Об улице Сусловой — Сюзанна. И оба они упомянули о невероятной скупости хозяйки. Все очень просто!
— Кроме того, — продолжала Алёна, — ты недооценила меня. Решила направить на ложный путь? Соврала мне, что видела такой же браслет, как у меня, на руке женщины, с которой говорил Константин? Не ожидала, что я довольно быстро выясню, что это вовсе не неизвестная злодейка, а мать Константина?
— Ну уж нет, тебяя вовсе не недооценивала, — угрюмо сказала Има. — Я сразу забеспокоилась, когда поняла, что ты обнаружила подмену и начала совать свой нос везде, куда
При слове «собака», которое Алёна в данной ситуации могла воспринять только как комплимент, она вдруг вспомнила псину-спасительницу, словно с неба упавшую в переулок Клитчоглоу, и не могла удержаться — взглянула на Вейку. Холодное лицо «горячего финского парня» явственно перекосилось. Похоже, он думал о том же.
— Ну, как антирабическая вакцина? — невинно спросила Алёна. — Действует? Смотрите, не пропускайте уколов и ни в коем случае ни употребляйте спиртного — это активизирует вирус бешенства.
Соломенные ресницы изумленно распахнулись, а потом Вейка что-то яростно выкрикнул и ринулся к окну, на котором стояла Алёна.
— Погоди! — крикнула Има.
— Погодите! — крикнула и Алёна, выставляя вперед свое единственное оружие обороны — промерзлый сук, больше похожий на оглоблю. — Вы что, невнимательно читали инструкцию к вакцине КОКАВ? Любое перенапряжение, интенсивные телодвижения ослабляют ее действие и, опять же, активизируют вирус!
И тут, как по заказу, где-то вдали залаяла собака.
Вейка замер как вкопанный. Лицо его пошло красными пятнами, а в светло-голубых глазах мелькнул ужас.
Алёна чуть не засмеялась, такое удовольствие доставила ей смесь страха и недоумения в этих злобных глазах.
— Ты и в дом пролезла? — прошипела Има. — Вон откуда про фикусы знаешь! Да… всюду успела! За каких-то три дня чуть не разрушила все, чем мы жили, что мы с Вейкой создавали больше года. Но… любопытной Варваре на базаре нос оторвали, слышала такую поговорку?
Алёна вздохнула. Има, как и в прошлый раз, с незабвенным «пальтушкой в дрипочку», выражалась цветисто и точно. Любопытная Варвара — это о ней, Алёне Дмитриевой. Точнее не скажешь!
— Пусть я кажусь тебе дурой, но попалась-то ты, а я не я, — усмехнулась Има. — Думала, забрала письмо Константина и сможешь найти все сама и захапать? Ты тоже кое-чего недооценила. Например, то, что не ты одна такая любопытная. И что люди, которым Константин передал письмо, сунули в него нос.
Человек, которому Константин показал письмо, — Виталий, продавец из «Видео»… Неужели это его привезли сюда избитым и связанным и бросили где-то на ледяной пол? А может быть, швырнули в один из бездонных колодцев?
«Нет, он не читал письма, — убежденно подумала Алёна, — иначе разговаривал бы со мной совершенно иначе! Но кто-то же его читал?»
— Ирка, что ли, прочла? — спросила она хмуро. — Очкастая такая пигалица?
— Правильно! — удивленно вскинула брови Има. — Догадалась, надо же! Она тебя и выдала. Ты недооценила еще одну вещь — ревность. Ее ревность… Но я сразу поняла, что такая пронырливая девчонка не могла не прочитать чужое письмо. Так и вышло, когда их с Виталием начали спрашивать… с пристрастием. Она нам сразу все выложила, как только мы их вчера перехватили у магазина.