Бабушкин сундук

Миролюбов Юрий Петрович

— “Отче наш” знаешь? [И я тоже знаю: [99] ] — … “и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим”!.. Приходи за сахаром, спичками до “Спожин”! А вот возьми бабе… Тут кусок ситца с прошлого года; может что придумает. Она у тебя умная, работящая. Бог работящих любит!..

И мужик уходил, благословляя доброго купца.

— Петрович! — говорит он, подходя. — После заутрени… непременно, чтоб похристосовались, а на это, — указал он на сорочку, — внимания не обращайте! Дурачки ведь, замарали. Что с них спросить? Дай Бог им прощения. В такой день, подумать, в Святую Пятницу, вместе с Господом Иисусом преставиться сподобился!

99

Добавлено

по: «Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси. Т. II», с. 427.

Перекрестился он:

— Честь-то какая, Боже! — И, вздохнув, добавил:

— Да неужто, Господи, за мои сиротские леденцы… Да и что в них, и мало давал, знал бы, вдвойне бы отпускал!.. Дело торговое, все считаешь, чтоб не просчитаться, а то и леденцов не будет… — Он кашлянул и сказал: — А за врагов моих молюсь: как бы не они, и на Страстной не ушел бы к Господу!.. Благодарен им!

И сказавши, отошел вбок.

Лица у людей светились голубым светом, а у Богацкого — прямо сияло.

* * *

И уже трое Шевчуков, братьев-богатырей, на его месте. Убили их на первой войне. Идут они, шагают в ногу, дошли до меня, разом честь отдали, и на груди у них огненными буквами написано: “Больши сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя!”

Идут они, [100] и кровь с них течет, а где капля пала, [там] красным, синим, белым огоньком светится, Русским цветом горит.

Встал я перед ними во фронт, как перед генералами. Такие — душу потрясают!

100

В «Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси. Т. II»: “Идут они, руку «дают», ногу…”

А рядом — уже Парфен с Ольгой, оба матросами убиты.

— Шевчуки, Юра, целый день втроем за пулеметом в Галиче отступавшую дивизию защищали. Пали все трое на месте! Великий Князь над их гробами плакал, Георгиевские кресты четырех степеней положил, и в офицера произвел посмертно! — говорит Парфен.

— В деревню с музыкой привезли. Государь наш святой три тысячи рублей родителям дал, а над их хатой приказал Русский Флаг поднять! Так и был флаг, пока большевики не сорвали.

— А что с вами вышло? — спрашиваю.

— С нами — ничего. Матросы хотели Ольгу понасильничать, я вступился, нас и убили.

— Да ведь ты тоже душу положил, милый брат мой! — вскричал я.

— А на что душа-то, коли жизнь жить поганую? Там мы всегда вместе! Любились и будем любиться! — ответил он, улыбаясь, помахал рукой и исчез в толпе.

* * *

А передо мной кучка донских казаков-хуторян, с чубами, вырывающимися из-под фуражек, смеются, сверкают белыми зубами.

— Петрович! А до “Чиги Донской” [101] признаетесь? [102] Самая что ни на есть “Чига”!

101

“Донская Чиг” — казаки. (“Чига м. донск. бранное прозвище казаков верховых станиц; астрх. астраханские казаки (от имени разбойника Чиги?). || Чига олон. призывная кличка овец. Чигальник? пск. бойкий наглец. ” — По В.Р.Я.)

102

“Признаваться, признаться, быть признаваему. || — кому в чем, сознаться, открыться, покаяться, рассказать не таясь, виниться.” — По В.Р.Я. Смысл этого

выражения, по-видимому, “А "Чигу Донскую" признаёте (т. е. "узнаёте")?”.

Боже, все знакомые, милые лица, друзья-приятели. У одного сабельный удар через лицо, у другого — живот, грудь кровавится, а все — веселы, смешливы, довольны:

— За казачество постояли, за Русь Матушку! А потом — за Русь да за казачество, и еще раз за Русь! Командир прямо сказал, взяв в руку мешок:

— С Дону выдачи нет! А кто набунтует, того в куль да в воду!

— Так, значит, целой сотней Царство Небесное и получили…

А вот Беседин, богатый мужик, с женой и дочкой. У всех раны, на груди, на спине, но у всех — свет на лицах.

— Петрович! — зовет он. — Сподобил Бог… всех… в Великую Субботу!.. — Он перекрестился…

Вижу всех мертвых, друзей, знакомых односельчан, соседей. Все они густой толпой идут к церкви, где все еще мало света.

Вдруг — движение. Выходят с хоругвями, иконами, пением:

Воскресение Твое, Христе Спасе,

Ангели поют на небеси,

И нас на земли сподоби

Чистым сердцем Тебе славити!..

Ликующий, пасхальный, красный трезвон покрывает голоса хора! Крестный ход идет трижды вокруг храма, мимо разложенных на траве куличей, крашенок, на белых скатерках, с зажженными свечами, воткнутыми в землю.

— Да воскреснет Бог и расточатся врази Его! — возглашает священник в белых ризах. То — мой милый папа!

И вдруг врата храма с грохотом падают, и оттуда выбегает темная толпа вопящих и беснующихся врагов Христовых. Они бегут, колотя друг друга, и исчезают во тьме. Среди них вижу двух братьев Вовков, заводивших революцию на селе; они бегут, нанося друг другу ножами раны.

— Яко тает воск от лица огня, тако да исчезнут! — возглашает отец.

Исчезают враги Христовы. Во след им несется победная песнь:

— Пасха!.. Христос Избавитель!.. Пасха всечестная!.. Пасха… Христос воскресе из мертвых… Смертию смерть поправ… И сущим во гробех живот даровав!..

— Бум, бум, бум, бум!.. — звенит трезвон. [103] Все начинают, входя в середину церкви, христосоваться.

— Христос Воскресе! — возглашает с амвона отец.

— Воистину Воскресе! — отвечает хором весь храм.

— Христос Воскресе, Юра! — слышу Ксюшин голос. Оборачиваюсь и вижу, что и Настя тут же, а там, рядом с матерью, Варя, милая подружка моя.

103

В «Миролюбов Ю.П. Сакральное Руси. Т. II»: “звенит, гремит трезвон, ликующая медь колоколов.”

И вдруг сама мама передо мной, молодая, красивая:

— Христос Воскресе, сынок! — говорит она и целует меня.

— Воистину Воскресе, мама! — отвечаю я.

— Меня зовут теперь иначе. Я — Россия!

— ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ, РОССИЯ! — восклицаю я со слезами, — КОГДА ЖЕ?

— Когда колючая проволока порвется! — отвечает мать. — А до тех дней — КРЕПИСЬ И МОЛИСЬ БОГУ! — СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ НОВЫЙ СПАСЕТ!..

Брюссель. [104]

* * *

104

Этот рассказ, напечатанный мной в журнале «Родные перезвоны» (№ IX, 1952 г.), в совершенстве воспроизводит сновидение, приснившееся мне накануне Пасхи. Содержание его ясно само собой. Деревня, если бы ее не разорили красные, сама говорила бы о своих погибших как о мучениках за Веру. Наконец, и мое сознание не может принять атеистического мира! Или есть Бог и Добро, или Его нет, но тогда и нас нет, а все это какой-то бред, возникший как-то «сам собой», без всякой причины, и живущий сам по себе, своей собственной жизнью… Однако, все дает доказательства, что я живу, а если я живу, то как же мне жить без Бога?