Бабы строем не воюют

Красницкий Евгений Сергеевич

Зато теперь вместе с восторгом женщины – красота-то какая, и зудом портнихи – непременно попробовать применить эту красоту и так и сяк, в голове у Анны словно защелкали придуманные Мишаней счеты – это ж сколько состоятельные туровчанки за такое с готовностью заплатят? А если еще соперничать промеж себя примутся: у кого кружево богаче? А если братец Никифор с эдаким товаром в Киев заявится? Или в Новгород Великий – там-то народ тоже щедро серебришком звенит!

А делается-то, оказывается, как просто! Варежки-то крючком почитай любая вязать умеет, всей разницы, что тут мастерица берет не толстую шерстяную нитку, а тонкую, для холста приготовленную. Ну и ухватки немного другие: продевай крючок в петельку,

цепляй им нитку да протягивай в эту же петлю – получается новая петля. И опять, и опять, и так хоть до бесконечности! А петли твори, какие хочешь: маленькие, большие; если надо, то можно и несколько петелек из одной вытянуть. И снасти требуется всего ничего – крючок да беленая нить, а все остальное в самой кружевнице: пальцы ловкие, глаз верный, усидчивость и воображение. Ну пальцы и глаз можно поупражнять, усидчивость… да какую ж девку к тому с малолетства не приучают, а вот воображение у каждой свое – сколько кружевниц, столько и узоров, да не по одному на каждую!

Обычная баба восхитилась бы да сама уселась новое рукоделие осваивать. Ну еще дочек за кружево усадила бы, если бы времени и терпения хватило, но Анне уже требовалось большее. Не сразу, не в один день она до такого додумалась, но потихоньку дело завертелось.

Для начала озадачила Кузьму изготовлением крючков. Девок посадила выбирать и перематывать подходящие для вязания кружев нитки. В Ратное отправила отрока с заданием выгрести и привезти в крепость весь запас беленой нити из лисовиновской усадьбы, а Верку допросила, не знает ли та в Ратном тонкопрях, изготавливающих нитки не только для своей надобности, но и на обмен или продажу.

Таковых, к удивлению Анны, в Ратном оказалось больше десятка, правда, почти половина из них – холопки Луки Говоруна. Хозяин, ничего не скажешь! Допрос плавно перешел в совет: как и на что сменять имеющийся у прядильщиц запас готовых ниток и как обвести вокруг пальца Луку, который непременно заинтересуется, чего это Анна собралась такое шить, что нитей ей требуется ну прямо-таки версты?

С ответом на последний вопрос Верка ничуть не затруднилась:

– Ха! Да сотню с лишним отроков к зиме обшить! Кто-нибудь из баб, хоть у нас, хоть в Турове, да хоть в самом Киеве такое пробовал? Сколько чего для этого надобно, представить себе может? Да ни в жизнь! Даже я не представляю, а уж мужи… тут и вовсе смех один! Вот пускай Лука только попробует меня спросить, я ему такого наплету!.. Аж самой интересно!

Вот с первым вопросом – на что менять или почем покупать – вышла заминка. Уж кто-кто, а купеческая дочь Анна прекрасно понимала, что стоит только мужьям тонкопрях (а торговаться-то придется с ними или даже с самим Лукой) почуять острую нужду Анны, то цену заломят несусветную. Думали да рядили и так и сяк. Дороговато получалось. Выручил Кузька, явившийся показать Анне аж три образца вязальных крючков: деревянный, костяной и железный. Услышав конец разговора, ничуть не задумываясь, тут же предложил выход:

– Теть Ань, а ты Минькин ножной станок видела?

– Видела, и не только станок. Вы же с отцом прялку ножную измыслили. Хорошая прялка… погоди, так ты хочешь?..

– Ага! – радостно подхватил Кузька. – К батюшке уже сколько народу приходило, чтоб себе такую же заказать, да только дед всех отшил. Сказал, что, пока двадцать штук для крепости не изладим, на сторону ни одной не отдадим. А потом еще добавил, что сверх тех двадцати нам еще нужны, чтобы холопки зимой не бездельничали. Лука тогда орал, что на столько новых прялок во всем Ратном ни шерсти, ни льна не найдется, и грозился своих людей по округе послать и всю кудель, где только можно, скупить, вот пусть тогда холопки из соплей Корнеевых прядут.

Поругались они тогда вдрызг, а дед потом батюшку поучал: пока настоящей цены на ножную прялку

не поймем, никому ничего продавать не станем. Я Миньке про это все рассказал, а он смеется! Пускай, говорит, Лука по Погорынью рыщет да лен с шерстью скупает, нам же проще: он потом за наши прялки нам же половину скупленного и отдаст. И ездить никуда не придется, сам в клювике принесет, а мы еще поломаемся, да не куделью возьмем, а готовыми нитками.

Так что давай, теть Ань, так и сделаем, как Минька придумал. У батюшки в сарае пять штук стоят, да у меня здесь еще две штуки непользованные остались – вы чего-то прядете мало.

– Мало прядем?! – возмутилась Верка. – Ну мужи!.. Вы поди думаете, что полотно, как трава в поле растет! С чего прясть-то? Лен прошлогодний уже почти весь кончился и шерсть с весенней стрижки тоже. Осени ждать надо! Ты думаешь, мы с чего за прялками зимой да осенью горбатимся? Да с того, что только тогда пряжа в достатке! А летом… где ты зимой солнце найдешь, чтобы полотно белить? Даже крапиву сейчас не заготовишь – не годится пока. Это в вашей кузне можно железками круглый год греметь, а у нас все на солнцеворот завязано!

– Ну и что? – не смутился Кузька. – У Луки-то небось до сих пор все кладовки товаром забиты. Он же не так просто трепался, а покупал. Этого вам для начала хватит, а там и лен, и шерсть свежие подоспеют.

– Значит таки Лука! – зловещим тоном изрекла Верка. – Ну трепло рыжее, готовься… даже и не ведаешь, бедолага, что за рать на тебя идет!

Анна тут же остановила разошедшуюся жену наставника Макара, напомнив, что десятник – а теперь уже и воеводский боярин – Лука Говорун до разговора с ней, скорее всего, и не снизойдет, потому как всех баб ни во что не ставит, но Верку и это не смутило:

– Так к нему не просто баба приедет, а Академия Архангела Михаила, созданная и направляемая самим воеводой Погорынским Корнеем Агеичем! – Она многозначительно воздела кверху указательный палец, но тут же смешливо фыркнула и привычно подбоченилась: – Али я не Академия? Ну, Лука, держись! Хочет прялки получить – выслушает, никуда не денется! А там посмотрим, кто из нас говорливее!

Что пришлось пережить десятнику девятого десятка Ратнинской сотни, и без того вернувшемуся к тому времени из похода за болото не в лучшем настроении, знал только он сам, да еще, конечно, Верка. Анна, увидев, как она въезжает в крепость с таким видом, будто Царьград на щит взяла, поняла: на месте Луки ей не хотелось бы оказаться ни в коем случае! Впрочем, когда Верка отчиталась о полученном результате, стало понятно, что Царьград – мелочь! Погрому и разграблению подверглись по меньшей мере подземные чертоги самого Велеса, и холопкам Луки Говоруна придется целый год трудиться на новых прялках исполу – половина изготовленных ими ниток уйдет в крепость!

Однако забота с нитками представилась Анне всего лишь легкой забавой после того, как она принялась обдумывать все остальное, что так или иначе было связано с искусством кружевного вязания. То, что прибыток оно могло принести просто сказочный, стало понятно с самого начала, как только поостыли чисто женские восторги и на смену им пришли купеческие соображения. А вот все то, что хвостом тащится за любым выгодным делом, навалилось на Анну позже.

О том, что тяготы и опасности – обязательные попутчики туго набитого кошеля, Анна прекрасно знала. Рассказы батюшки и брата – иногда жутковатые, иногда не совсем понятные, но почти всегда интересные – она слушала отнюдь не вполуха. Вспомнилось, однако, и такое, что сейчас Анну не на шутку озаботило. Все страхи и непонятности тогда, в молодости, смягчались одной и той же мыслью: это дела мужеские, батюшка и братец сумеют разобраться. Но сейчас-то ни того ни другого рядом нет, разбирайся, матушка-боярыня, сама!