Бац!
Шрифт:
— Я слышал, как они произносили это имя на своем языке, да, сэр, но там есть что то еще, клянусь. Очень серьезное, я нутром чую.
Ваймс задумался, насколько можно считать нутро Фреда вещественным доказательством. Вряд ли вы сможете использовать его в суде, но для любого полицейского, шестое чувство такого проженного уличного ветерана как Фред, имело очень большое значение.
Он спросил — Где Моркоу?
— Его нет, сэр. Ему достались вторая и утренняя смены на Паточношахтной дороге. Все сейчас работают по две смены, сэр — с укоризной добавил Фред.
— Увы, Фред, ты же знаешь, это необходимо. Слушай, я поручу ему это дело, когда он появится. Он дварф, ему то они
— Боюсь, что он может оказаться чуток высоковат, чтобы расслышать шепот, сэр — ответил Колон странным голосом.
Ваймс склонил голову набок — С чего ты это взял, Фред?
Фред покачал головой — просто чувствую, сэр — в его голосе зазвучали отголоски воспоминаний о былых днях и нотки безнадежности — Как было хорошо, когда в страже были только вы, я, Шнобби и малыш Моркоу, эх… В те дни мы все знали кто есть кто. И мы знали, что думает каждый из нас.
— Да Фред, все, о чем мы тогда думали, это «лишь бы нам повезло, хоть разочек»- сказал Ваймс — Слушай, я знаю, что у нас у всех нервы на пределе, но вам, старшим офицерам, нужно держаться. Как тебе твой новый кабинет?
Колон оживился — Очень нравится, только за дверь стыдно.
Поиск производственной ниши для Фреда Колона был проблемой. Он производил впечатление человека, который, падая со скалы, мог зависнуть в воздухе, чтобы уточнить направление. Для того, чтобы оценить его, нужно было знать настоящего Фреда Колона. Молодые полицейские его не знали. Все, что они видели, это трусливого, глуповатого толстяка, которым, честно говоря, он в большей степени и являлся. Но это было далеко не все, чем он являлся. Фред стоял на пороге пенсии, но не хотел этого. Ваймс смог обойти эту проблему, назначив его, ко всеобщему изумлению, на пост Офицера-Опекуна [4] и дав ему кабинет в здании Полицейской Школы через дорогу, которое было и возможно всегда будет известно, как бывшая лимонадная фабрика. Ваймс подбросил ему работу офицера по связи с общественностью потому, что это хорошо звучало и никто не знал, что это такое. Он также дал ему в помощники Шнобби, который был еще одним неуместным ископаемым в современной полиции.
4
"Старина Фред подумал, что Ваймс сказал Офицер-Выпекун и попросился добровольцем!" — шутили сослуживцы. Вот образец канцелярского юмора, который и не должен быть по настоящему смешным.
И это работало. Шнобби и Колон знали каждую улицу в городе и могли посоперничать в этом с самим Ваймсом. Они прогуливались по городу, как будто без особой цели и не представляя из себя никакой опасности, они наблюдали, они прислушивались к городским эквивалентам дикарских тамтамов. И, случалось, что тамтамы сами приходили к ним. А однажды, уютный маленький кабинет Фреда превратился в пивоварню, где дамы, засучив рукава, замешивали бочки Сарсапарели, «Малиновой лавы» и имбирного эля. С тех пор на огне всегда кипел чайник и кабинет Фреда стал домом для всех его старых приятелей — отставных полицейских и старых пер… некоторые из них были и теми и другими одновременно — куда они с удовольствием заглядывали, выбираясь из под каблуков своих жен, и Ваймс радостно подписывал счета за съеденные пончики. Оно того стоило, старые полицейские все замечали и сплетничали, как прачки.
Теоретически, в настоящее время единственной проблемой в жизни Фреда, была дверь в его кабинет.
— Гильдия Историков требует, чтобы мы сохранили столько подлинного материала, сколько возможно, Фред —
— Я знаю, сэр, но… «Комната Чепухи», сэр? Ну в самом то деле?
— Зато латунная табличка красивая, — ответил Ваймс — и мне сказали, что так называется смесь, из которой делается безалкогольный сироп. Это важный исторический факт. А табличку можно прикрыть сверху бумагой.
— Мы так и сделали, но ребята отворачивают бумагу и посмеиваются.
Ваймс вздохнул. — Разберись с этим Фред. Если уж старый сержант не может с этим разобраться, то мир поистине стал странным местом. На этом все?
— Хм, да, сэр. Почти… -
— Давай уж, Фред. День обещает быть тяжелым.
— Вы слышали когда-нибудь о Мистере Сияющем, сэр?
— Это средство, которым ты чистишь особо грязные поверхности? — спросил Ваймс.
— Э… Что, сэр? — спросил Колон. Никого другого нельзя было поставить в тупик с такой легкостью, как Фреда Колона. Ваймс устыдился.
— Извини, Фред. Нет, я не слышал о мистере Сияющем. И что?
— Ммм… да ничего особенного. «Мистер Сияющий, Он есть Алмаз!» В последнее время я часто вижу эту надпись на стенах. Тролльское граффити, глубоко высеченное в камне. Похоже, что тролли его вовсю обсуждают. Может быть это что то важное?
Ваймс кивнул. Рискованно игнорировать надписи на стенах. Иногда, таким образом город пытается сообщить вам если не о том, что кипит в его уме, то, по меньшей мере, о том, что разбивает ему сердце.
— Ну что же, продолжай собирать слухи, Фред. Я надеюсь, что ты не дашь обсуждениям превратиться в перебранку. — с удвоенной жизнерадостностью сказал Ваймс, пытаясь прибодрить сержанта. — А теперь я должен встретиться с нашим вампиром.
— Удачи, Сэм. Я думаю, денек будет долгим.
Сэм, подумал Ваймс, когда старый сержант вышел. Ради всех богов, он имеет на это полное право. Однако, он называет меня Сэмом только тогда, когда по настоящему встревожен. Также как и мы все сейчас. И нам ничего не остается, как ждать, когда кот в мешке зашевелится.
Ваймс раскрыл экземпляр Таймс, оставленный Шельмой на его столе. Он всегда просматривал газету на работе, чтобы выцепить новости, которые Вилкинс посчитал небезопасными для прослушивания во время бритья. Кумская Долина, Кумская Долина… Ваймс развернул газету — Кумская Долина выглядывала из каждого абзаца. Проклятая Кумская Долина. Черт бы побрал это несчастное место, хотя похоже, что он уже давно это сделал. При ближайщем рассмотрении, это была всего лишь каменистая пустошь между горами, одна из многих. Теоретически, она находилась очень далеко, но в последнее время казалось, что она переместилась значительно ближе. Кумская Долина теперь была не географическим местом, а состоянием ума.
Если обратиться к голым фактам, то это была местность, где в один печально знаменитый день под несчастливыми звездами дварфы устроили засаду троллям иили тролли устроили засаду дварфам. Насколько Ваймс понимал, они сражались друг с другом со дня сотворения, но именно после Битвы при Кумской Долине эта взаимная ненависть приобрела официальный статус и привела к развитию разновидности мобильной географии. Любая схватка дварфа с троллем становилось Битвой при Кумской Долине. Даже простая потасовка в пивнушке была продолжением Кумской Долины. Она стала частью мифологии обеих рас, боевым кличем, передающейся по наследству, причиной, почему нельзя доверять представителям другого сорта, этим низеньким бородатымздоровенным каменным ублюдкам. После той первой Кумской Долины были и другие сражения. Война между дварфами и троллями стала противостоянием естественных сил, как противостояние ветра и волн. Она приобрела собственную движущую силу.