Back in the USSR

Троицкий Артемий Кивович

Первые песни «Машины времени» были детской сатирой, пронизанные суровой иронией школьников из хороших семей, вроде

И все беды навсегда будут нипочем,

Если ты надел очки с розовым стеклом.

Самой популярной была одна из песен, бичующих потребителей, в первую очередь из-за строчки, где пелось, что «я куплю себе золотой унитаз». По тем временам это было неожиданно, смело и даже весьма серьезно. К сожалению, «Машина времени» плохо играла и поэтому не очень котировалась у публики по сравнению с более матерыми и динамичными группами. Макаревича это приводило в тихое отчаяние, и он несколько раз пытался бросить играть на гитаре. Его вовремя останавливали, и правильно делали — ведь мы могли лишиться нашего первого рок-барда.

Аналогичный процесс — появление «национальных» ансамблей — синхронно, хотя и без всяких связей с Москвой, происходил

и в других рок-центрах. В Латвии это были «2хВВМ» во главе с прославившимся впослед­ствии композитором-симфонистом Имантом Калныньшем. В Эстонии — «Подвальные звуки», переименован­ные затем для удобства в «Шарманку». В Ленинграде — «Санкт-Петербург» (1971) Владимира Рекшана, основа­тельно повлиявший на знаменитый теперь «Аквариум». И все же эти груп­пы составляли ничтожное меньшинст­во по сравнению с теми, кто бесконеч­но играл «фирму». Многие даже счи­тали, что пение по-русски — это ка­кой-то хитрый «трюк» или спасение для тех, кто не умеет как следует иг­рать. Существовала теория (Леша Коз­лов был ее верным адептом), что рок по-русски петь в принципе невозмож­но, поскольку более длинные, чем анг­лийские, слова просто-напросто не умещаются в ритмический размер... Будущее доказало, что теория не все­гда права.

Тогда же произошли и первые «меж-городские фестивали». Деловой армя­нин, некто Рафик Мкртчян, подписывал контракты с московскими, ленинград­скими и прибалтийскими группами и привозил их в Ереван, где те выступали во Дворце тяжелой атлетики на шесть тысяч мест. По словам Градского, там вообще ничего не было слышно, по­скольку толпа начинала орать, едва раздавался первый аккорд, а мощность голосовой аппаратуры составляла две­сти ватт. Практика этих концертов пре­кратилась в 1970 году, когда предприимчивого Рафика посадили в тюрьму за финансовые махинации.

Единственным легальным рок-со­бытием тех лет был организованный местным комсомолом фестиваль «Се­ребряные струны» в Горьком в конце 1971 года. «Скоморохи» Градского по­делили первое место с ансамблем «Ариэль» из Челябинска, исполняв­шим «электрические» адаптации рус­ских народных песен. Последнее ста­ло исключительно модным и горячо приветствуемым культурными властя­ми почином. Считалось, что этим до­стигался некий компромисс между За­падом и Востоком: ладно, черт с ними, с гитарами, главное, что песни наши, народные, а не какая-то буржуазно­негритянская непотребщина. Веду­щим советским ВИА стали белорус­ские «Песняры», десяток усатых мо­лодцов, поющих тоненькими голосами под аккомпанемент свирелей и элект­рооргана. Их пластинки продавались миллионами — возможно, потому, что других не было. В середине 70-х «Пес­няры» впервые представили новую со­ветскую поп-музыку в США, но, кажет­ся, об этих гастролях никто не любит вспоминать.

Реальные интернациональные свя­зи у нашей рок-общины практически отсутствовали. Существует забавная легенда, за правдивость которой я не ручаюсь, что тогдашний министр культуры Фурцева специально напра­вила своего эмиссара на концерт «Роллинг стоунз» в Варшаву (1967 год) и тот вернулся, лишенный дара речи и преисполненный глубочайшего воз­мущения по поводу увиденного и услышанного. Посему было твердо решено эту заразу к нам не допускать. Изред­ка приезжали бит-группы из социали­стических стран, и это становилось событием. Странно и трогательно было слышать рок в больших концертных залах. Коля Васин вспоминает о гастролях польской группы «Скальды»: «Я тогда был президентом поп-федерации. Федерация занималась в основном тем, что устраивала концерты в закрытых на ночь ресторанах... Так вот, мы пришли к этим полякам в гостиницу после их выступления и предложили выступать у нас ночью. Они отказались. И тогда я произнес речь о том, что Польша с ее бит-клуба- ми является для нас образцом и что мы в России хотим сделать так, как у них в Польше, и просим у них помощи. Тогда они согласились и играли 45 минут, и всю ночь мы балдели и пили пиво... Поп-федерация просуществовала 10 месяцев, пока наш администратор не проворовался».

Да, проклятые деньги начали топтать и нашу скромную рок-революцию.

Или это были ботинки на платформе?

От ненужных побед Остается усталость, Если завтрашний день Не сулит ничего... Группа «Машина времени». Флаг над замком

Пик

«всенародного подъема» рок-движения пришелся на 1970—1972 годы. «Это было начало десятилетия, и все связывали с этим самые радужные надежды», — вспоминает Градский. Однако в действительности случилось немного по-другому. Сейчас принято считать 70-е годы если и не «потерянным десятилетием», то по крайней мере десятилетием, проведенным в дремоте, для кого-то сладкой, для кого-то кошмарной. Наш рок существовал все эти годы тоже на удивление тихо, чего вовсе не предвещало бурное начало десятилетия.

Сегодня самый лучший день. Пусть реют флаги над полками. Сегодня самый лучший день — Сегодня битва с дураками. Когда последний враг упал, Труба победу проиграла — Лишь в этот миг я осознал, Насколько нас осталось мало.

Это строки из популярнейшей песни «Машины времени», своего рода рок-гимна начала 70-х. Финальная фраза неожиданно оказалась провидческой.

Хотя большой битвы не произошло, половодье бойцов рок-н-ролла стремительно схлынуло: десятки, если не сотни, групп распались, создавать бит-клубы уже никому не приходило в голову и даже славные «боевые подруги» повыскакивали замуж или переориентировались на более солидную клиентуру.

В Москве осталась дюжина активных рок-групп, которые выступали совершенно неофициально, но практически на почти профессиональной основе и зарабатывали очень приличные деньги. Работой их обеспечивали так называемые «менеджеры». Никто из них не имел ни малейшего отношения к легальным концертным организациям, однако они состояли в знакомстве с администрацией многочисленных маленьких клубов и домов культуры, которых в Москве буквально сотни, где и проходили подпольные «сейшена». Менеджмент был несложным: арендовался зал и распространялись через «своих ребят» самодельные билеты. Если учесть, что вместимость среднего зала составляла порядка четырехсот мест, а цена билета колебалась от двух до пяти рублей, то выручка оказывалась не такой уж мизерной. Музыкантам, как правило, доставалась меньшая часть, однако и их гонорары намного превосходили сотенную сумму, которая еще недавно казалась пределом мечтаний. Время от времени кто-то из менеджеров попадал под суд: членам групп приходилось давать свидетельские показания. Вся система была довольно гнилой, однако рок-концерты благодаря ей происходили — и на том спасибо.

Фаворитами московских «сейшенов» середины 70-х были несколько групп. «Удачное приобретение» во главе с гитаристом-вокалистом Алексеем Беловым*

* Не путать с другим, более молодым Алексеем Беловым, игравшим на гитаре у Давида Тухманова («Москва») и Стаса Намина («Парк Горького»).

ориентировались на англо-американский блюзовый репертуар. Это была самая горячая и заводная из групп. Белов обладал неподдельной блюзовой мимикой и в импровизациях часто доходил до полного экстаза, по-садистски мучая свою гитару и пуская пену изо рта. Я знал все их номера наизусть, но продолжал ходить на концерты, поскольку в «Удачном приобретении» пульсировали настоящий живой дух и сумасшедшая радость рок-н-ролла. Надо сказать, что Белов не знал английского языка, и это придавало его пению дополнительный шарм. Для солидности «Удачное приобретение» исполняли несколько собственных джаз-роковых пьес, но, кажется, это не доставляло им особого удовольствия. Другими популярными англоязычными группами были «Рубиновая атака», исполнявшая текущие западные рок-хиты, и «Араке», копировавшие «Битлз» и «Сантану» (позднее они стали писать свои песенки в том же плане).

Большой успех имела и группа «Високосное лето». Как следует из названия, она появилась на свет летом 1972 года, ее возглавляли гитарист Александр Ситковецкий и органист-вокалист Крис Кельми. Это были серьезные ребята: они начали играть арт-рок-музыку, очень популярную среди фанов, но до тех пор не звучавшую у нас живьем. «Високосное лето» сделали рок-обработки нескольких классических пьес, а также исполняли написанные ими самими композиции и песни с английскими текстами собственного сочинения (!). Я случайно оказался на их первом большом концерте (в Университете, зимой 1973-го) и предрек группе большое будущее. Ошибиться тут было трудно, поскольку «культурного» рока у нас тогда больше никто не играл, не считая «Арсенала», который в 1976 году ушел в Филармонию.