Багратион. Бог рати он
Шрифт:
Каждая строчка дышала сарказмом. Но Петру Ивановичу особенно запала в душу последняя — о возрасте. В ней единственной, казалось, не было насмешки, а были слова, как бы обращенные к нему, адресату. Разница в возрасте, не раз подчеркивала великая княжна в разговоре с Багратионом, ею никогда не замечалась — так они хорошо понимали друг друга, так были близки их мысли.
Что же скажет она ему теперь, после еще одной разлуки?
Сдав свою двадцать первую дивизию генерал-лейтенанту Раевскому, Багратион мчался средь мрачных финских лесов в Петербург.
Мысли его были о великой княжне Екатерине. Но он не мог в то же время не думать о том, что он обязан высказать в военном ведомстве и по возможности царю по поводу
По прибытии в Санкт-Петербург князю Багратиону первым делом следовало представиться военному министру, дабы доложиться и получить отпускные для следования на воды, куда его сиятельство пожелает — за границу или в пределах империи, на Кавказ, о чем не раз он говаривал в кругу близких ему друзей. Благо наступил май, я это означало, что в горах, где били серные и иные пользительные для организма подземные ключи, уже теплынь и благодать, такие желанные еще по воспоминаниям детства.
Как и с графом Ростопчиным, с графом Аракчеевым [26] Багратион был коротко знаком еще с павловских времен по совместной службе в Гатчине. Разное говорилось в столице о бывшем императорском любимце.
Находились люди, которые божились, что чуть ли не сами видели, как сей зверь однажды на учениях оторвал солдату ухо. Иные, не оспаривая ревности к службе и даже излишней педантичности и суровости характера павловского фаворита, утверждали, что сии качества у Алексея Андреевича проистекают от исступленной любви к порядку и методичности.
26
Алексей Андреевич Аракчеев (1769–1834), русский государственный деятель, граф. В 1815–25 гг. — фактический руководитель государства.
Впрочем, и те, кто презирал эту «обезьяну в мундире», и те, кто автоматическую точность в исполнении поручений объяснял высочайшей преданностью вверенному делу, сходились в одном: у сего царедворца не отнимешь известных способностей администратора, а также поразительной работоспособности. И, как ни странно, исключительной честности, граничащей с совершеннейшей скупостью и аскетизмом в первую очередь по отношению к собственной персоне.
Происходивший из мелкопоместных дворян, Алексей Андреевич был беден и потому скромен. И всему, чего добился в жизни, в том числе графского достоинства, был обязан своим усидчивым трудом.
Особенно отменны были его знания артиллерийского дела. Поначалу за сии способности из преподавателей математики кадетского корпуса, который когда-то окончил и саму где его ненавидели все, начиная с директора, за нетерпимую в общежитействе мелочность и склочность, Аракчеев был назначен в Гатчину именно начальником артиллерии великого князя Павла Петровича. А стал затем главным инспектором его войск.
Казалось, после кончины императора время «свирепого бульдога» уйдет навсегда. Однако Александр Павлович, эдакий либерал и само воплощение гуманности и кротости, вскоре приблизил его к себе. Он даже кому-то признался: чтобы держать в повиновении армию, во многом представляющую сброд негодяев, пьяниц, трусов и казнокрадов, необходим именно такой человек — строгий до безжалостности и честнейший до щепетильности.
Не только не сделал бы карьеры, но попросту не выжил такой любимец армии, как Багратион, не умей он, в силу своих природных дарований, видеть в жизни не просто черное и белое, но, напротив, малейшие оттенки человеческих характеров. Что могло объединить, к примеру, такие диаметрально противоположные натуры, как Багратион и Аракчеев? Смело следует утверждать: конечная цель, к коей они оба стремились. И цель сия была — видеть русскую армию сильной и могучей, самой первой армией в Европе.
Ну а как же с оторванным
В армейских делах не было таких предметов, коих бы не ведал и в кои не вникал бы этот докучливый педант. Нет, он не был боевым офицером и даже не участвовал ни в одном сражении, но все, что касалось до устройства войск, начиная с отливки пушечных стволов и снабжения армии портянками, Аракчеев знал досконально. А главное, знал, сколько стоит каждый пушечный ствол и пара подверток в солдатские сапоги и сколь можно и нужно сэкономить средств, делая сие не во вред армии в целом.
Военное министерство Аракчеев принял и самом начале восемьсот восьмого года, лишь за какой-нибудь месяц до начала шведской войны. И эта война предстала пред ним не только в виде реляций о победном марше войск, но в виде костяшек на простых канцелярских счетах. Сии костяшки он, как добросовестный чиновник-счетовод, поджав узкие губы, со вздохом передвигал ежевечерне, суммируя те огромные расходы, которые несла Россия в Финляндии.
Чуть ли не в день приезда Багратиона в Санкт-Петербурге получили сообщение о взятии Свеаборга. Эта крепость считалась одною из самых неприступных цитаделей Европы, и потому овладение ею воспринято было как подлинная виктория наших войск. Невольно в памяти у многих возникли Очаков потемкинских времен, суворовские Прага, Измаил и Рымник.
Да и было чем возгордиться! Свеаборг, этот северный Гибралтар, являлся ключом ко всему Балтийскому морю. Расположенная на семи островах невдалеке от финляндской столицы Гельсингфорса, крепость имела самую мощную и самую современную фортификацию и защищена была двумя тысячами орудий. Кроме того, в шхерах крепости находился галерный флот из ста десяти судов. Крепостной гарнизон из семи тысяч человек обеспечен был порогом, ядрами и прочим снаряжением, а также запасами продовольствия, которые позволяли выдержать любую осаду.
И нате вам — твердыня пала за каких-нибудь полтора месяца после того, как русские войска подошли к ней вплотную со стороны суши. И капитулировала, притом без малейшего сопротивления!
— А значит, без малейшего, с другой стороны, для нас урона и лишних казенных трат, — звонко скинул круглые колесики костяшек на счетах военный министр, быстро глянув исподлобья на собеседника. — Разве сие не есть главный итог кампании, когда виктория достается без всякого разора для государства? Так что Потемкина с Суворовым вроде бы не к месту мы с тобою припомнили, князь Петр Иванович. Лили они, что ни говори, реки крови. А уж казну опустошали — не приведи Господь!
Произносились вроде бы чувствительные слова, а вот физиономия говорившего при этом словно ничего и не выражала. Еще далеко не стар — в будущем году исполнится лишь сорок. Ростом высок, хотя и сутул. На костлявых плечах поношенный артиллерийский темно-зеленый мундир, на шее, точно образок, — портрет покойного императора Павла Первого. Впалые бритые щеки, тонкие — в ниточку — губы. Мутные, неопределенного цвета, блеклые глаза никогда почти не глядят собеседнику в лицо.
— Изволили, граф Алексей Андреевич, намекнуть на то, что знаменитые наши предшественники по ратному ремеслу брали много из казны на войну, а тут вот — все задешево? — Багратион остановил проницательный, жаркий взгляд на сером лице министра. — Не торопитесь, ваше сиятельство, считать барыши. Вспомните-ка: скупой платит дважды!