Багровая книга
Шрифт:
Оратору отвечал Давид Плоткин.
Он вложил в свою речь всю горечь, накопившуюся в наболевшей, истерзанной душе, и разрыдался горькими слезами отчаяния.
Рыдали и все евреи.
Посол как будто смягчился.
Стал совещаться с крестьянами.
Ушел.
В Управу вошел староста и объявил, что сход постановил разрешить евреям разместиться в восьми домах на определенной уличке, которая будет охраняться, чтобы больше не нападали на евреев.
30
Вооруженные крестьяне их охраняли.
Охрана забрала то, что еще осталось у евреев из денег и одежды, угощая при этом их побоями. Съестных припасов не было у охраняемых. Выйти достать их не разрешалось. Вид этих измученных, полунагих, с опухшими лицами, покрытыми кровоподтеками, был кошмарно ужасен. Крестьянки, иногда заглядывавшие сюда, вытирали слезы...
...и оставляли ломтики хлеба...
17-го июля прискакали 18 верховых.
Начали искать коммунистов.
Нашли их в лице двух малолетних мальчиков и хотели их забрать с собою.
Но отец воспротивился и не давал. Началась борьба и перепалка.
Бандиты крикнули товарищей, прибежало еще несколько человек.
Они убили защитника-отца.
А вместе с ним и сыновей его.
По местечку пустили слух.
– - "Евреи нападают на власть".
Пришла большая толпа крестьян, выгнали евреев из домов-убежищ.
И повела в неизвестном направлении.
– - Куда вы нас ведете?
– - спрашивали несчастные.
Им отвечали:
– - На кладбище.
И пояснили:
– - Там вы выроете себе могилу, и мы закопаем вас.
Евреи покорно шли.
Уж были близко от кладбища.
Но тут появился крестьянин, бывший солдат, по имени Тит,-- профессиональный конокрад,-- он по-видимому был главарем банды. Он отдал приказ гнать евреев обратно в местечко и запереть их в синагоге.
Долгие часы провели они здесь.
...Ждали смерти...
Вечером пришел в синагогу Тит и произнес речь о том, что следовало бы сжечь синагогу вместе с евреями.
– - Но мы,-- защитники народного права,-- милостивы и даруем вам жизнь.
Сделал великодушный жест.
– - Даю вам два мешка муки и расходитесь по домам.
Но евреи стали умолять, чтобы им разрешили остаться в синагоге,-- на людях не так страшно. Им разрешили.
31
...С той поры начинается специфически ладыженская трагедия...
Пять недель в синагоге
Погром кончился,
Нельзя же в горячее время уборки несколько недель подряд заниматься одной лишь резней и любоваться ужасами еврейской смерти. Крестьяне оставили ладыженских евреев в покое и от восхода
Но...
...время от времени...
Когда хочется немного поразвлечься, крестьяне посещают синагогу, где ютятся остатки ладыженскаго населения,-- изголодавшиеся, с застывшими от ужаса глазами, голые... грязные... многие в сыпнотифозном жару.
Начинаются "представления"...
– - Це наш цирк с жидюгами.
Приказывают дряхлому шамкающему еврею петь хасидские песни и проделывать смешные гимнастические приемы.
Протягивают грязную ногу в вонючей портянке.
– - Целуй.
Выводят тифозно-больного на улицу и велят плясать, ползать в грязи на четвереньках.
...Изнасилуют походя малютку...
..................................................................................................
Бывают гости у крестьян,-- налетчики бандиты из других мест,-- и крестьяне хвастаются перед ними своим цирком из сотен еврейских "комедиантов".
Услаждают их "представлениями".
Одно такое представление закончилось тем, что всех евреев выгнали из женского отделения синагоги -- (езрас-ношим), а человек десять бандитов остались наедине с двумя еврейскими девушками,-- они теперь в Киев в венерической больнице.
Из местечка не выпускали евреев. Медицинская помощь захворавшим от волнения и голода, тесноты и насекомых -- запрещена.
Лишь изредка кое-кто из стариков крестьян, а в особенности крестьянские бабы, принесут из жалости кусок хлеба или немного супа. Теплицкий, пробывший пять недель в синагоге, рассказывает: в синагоге был такой спертый воздух, что можно было задохнуться. Грязь неимовернейшая. Многие переболели сыпным тифом и другими болез-
32
нями. Больные метались в жару и безумном бреду. Дети рыдали и молили о хлебе. Остальные, на пороге болезни или сумасшествия, ходили как в чаду...
И вдруг появляется крестьянин.
Раздается его жирный, здоровый голос.
– - А ну поцелуй свою бабу...
Евреи были приведены в такое состояние, что однажды, под острием закинутой над нею сверкающей шашки, мать с рыданием умоляла собственную дочь пойти с четырьмя бандитами...
...в женское отделение...
Исход
Евреев не выпускали из Ладыженки.
Но безграничный жизненный инстинкт разрушил все запреты, победил все опасности и сделал невозможное свершившимся фактом. Ладыженские старики, больные, дети, еле передвигая ноги, вырвались из этого страшного ада и, с неимоверными усилиями, добрались, наконец, до другого еврейского местечка.