Багряная игра. Сборник англо-американской фантастики
Шрифт:
Гиена и Козел невольно оглянулись на скрытый занавесями вход в святилище Агнца. Они явно были в смятении, смущенные и возбужденные грубой лестью Мальчика, хотя, если б их спросили, что именно тот имел в виду, они вряд ли бы ответили.
— Задумайтесь, джентльмены, где вы живете! — говорил Мальчик. — Это место годно для дождевых червей, но не приличествует сынам человеческим. Хотя даже черви, даже летучие мыши и пауки избегают забираться сюда. Здесь могут жить только лизоблюды и рабы. Вас же достойно только что-нибудь просторное, что-нибудь прекрасное, где вы, сэр (он повернулся к Козлу), могли бы преклонить
При этих словах охваченные непонятным им самим волнением Козел и Гиена вновь оглянулись на занавеси, за которыми, подобно белому изваянию, сидел Агнец с глазами, скрытыми непроницаемой пленкой.
…Нет, вовсе не легко было сломать рожденную многими столетиями привычку; и пока Мальчик со всеми подробностями не рассказал, куда он собирается увести их, и где они будут жить, и каковы будут их позолоченные троны, и сколько у них будет рабов, и тысячу других вещей, они не осмеливались говорить об Агнце, а если наконец заговорили, то только потому, что Мальчик, незнакомый им, загнал их в ловушку страха. Он не дал им ни секунды передышки, задавая вопрос за вопросом, пока не разбудил в них дух противоречия, благо они так много натерпелись от Агнца, что только страх держал их около него.
— Джентльмены, — заявил Мальчик, — вы можете помочь мне, а я могу помочь вам. При свете солнца я верну вам вашу силу. Я вручу вам пустыни и луга. Я верну вам то, что некогда принадлежало вам, то, чего он лишил вас вашим перевоплощением.
— И какова же будет цена, если нам позволительно спросить? — с этими словами внезапно озлобившийся Гиена подскочил к Мальчику, приблизив к нему свое бритое лицо. В его левом глазу Мальчик увидел свое отражение, и это отражение тряслось от страха.
— Что мы можем предложить тебе? — прочитал по губам Гиены Мальчик, а на губах Козла обозначился вопрос:
— Что это будет, милый? Скажи нам свою…
Но Козлу не суждено было закончить фразу, ибо все вокруг них наполнилось вдруг звуками голоса Агнца, и в раздвинувшихся занавесях возникло нечто необыкновенно белое.
Продолжительное блеяние заставило встать дыбом волосы на спине и руках Гиены, а Козел — тот просто прирос к месту. В этом кажущемся невинным звуке таилась угроза — непонятная для Мальчика, ибо он не мог и представить тех страданий, которые она влечет за собой. Но Козел и Гиена представляли. Они помнили. Они знали.
Теперь Мальчику стало ясно, что два получеловека, преисполненных благоговейного ужаса, бесполезны для него. Но в равной степени они бесполезны и для своего хозяина.
Он не мог и помыслить, что гневная нотка в блеянии Агнца была вызвана всего-навсего пустым столом. Где пир? Пир, во время которого Агнец надеялся начать покорение человеческого существа? И где эти негодные прислужники?
Теперь, когда он, Агнец, вышел из-за занавесей с высоко поднятой головой и искрящимся, как иней, телом, уши его были навострены и ноздри раздувались. Он сразу же уловил запах Гиены.
С легкостью и изяществом танцовщика Белый Агнец устремился к ним.
Решительный
Хотя тот отбегал на цыпочках и совсем-совсем тихо, Агнец, казалось, видел каждое движение Мальчика. Но вдруг он утратил к нему всякий интерес и обратил свое внимание на двух полуживотных-полулюдей, принявшись с важным видом расхаживать вокруг них, что повергло последних в состояние, близкое к столбняку. Они и раньше-то были карикатурами на живые существа, а теперь это были и вовсе какие-то жалкие обрывки бывших карикатур.
Волей их полностью завладела воля семенившего кругами Агнца, а взгляды молили о смерти.
— Когда я вас поцелую, — проворковал Агнец сладчайшим из голосов мира, — вы еще не умрете. Смерть — это слишком легко, смерти можно позавидовать, смерть — это подарок. Нет, вас ждет бесконечная боЛь. Ибо вы говорили с Мальчиком, а говорить с ним могу только я. Вы дотрагивались до него, а трогать его могу только я. Вы говорили обо мне, больше того, дерзнули говорить обо мне в присутствии Мальчика, а это худшее из предательств. Вы не подготовили пир. За все это вас ждет боль. Подойдите под поцелуй, и боль придет к вам. Идите ко мне… идите.
От вида двух несчастных существ, распластавшихся на полу, Мальчика затошнило в прямом и переносном смысле. Подняв над головой свое оружие, он пошел на Агнца.
Но преодолеть смог всего несколько метров — Агнец прекратил свои хождения и, склонив голову набок, замер в позе наивысшей сосредоточенности. Мальчик затаил дыхание; в окружавшей их ватной тишине он не мог уловить ни звука. Но Агнец слышал, как бьются сердца. И сейчас вслушивался в биение только одного сердца — сердца Мальчика.
— Не воображай, будто ты можешь что-то сделать, — раздался голос, похожий на перезвон колокольчиков, — ты уже теряешь силу… То, что было тобой, уходит из тебя… ты становишься моим.
— Нет! — вскричал Мальчик. — Нет! Нет, ты, сладкоречивый дьявол!
— Крик тебе не поможет, — сказал Агнец. — Мои владения глухи и пустынны, здесь не надо кричать. Лучше взгляни на свою руку.
С трудом отведя глаза от сверкающего упыря, Мальчик в ужасе охнул, обнаружив, что пальцы его как-то неестественно скрючились, а вся рука болтается из стороны в сторону как чужая.
Он попробовал шевельнуть ею, но из этого ничего не вышло, а в своем испуганном крике он различил незнакомые нотки.
Устремленный на него невидящий взгляд давил, как реальная тяжесть. Он попытался отступить назад, но ноги не слушались. Только голова оставалась ясной и холодной. И Мальчик вдруг понял, что единственным способом, которым он мог развеять наваждение, было совершить что-нибудь неожиданное. С этой мыслью он спокойно нагнулся, положил кинжал на каменный пол и ощупал карманы еще повиновавшейся ему правой рукой в поисках монетки или ключа. На его счастье, там завалялось несколько монет, и, выудив пару, он подбросил их к потолку. Прежде чем они упали на пол позади Агнца, Мальчик опять схватил свой кинжал здоровой рукой.