Багряный декаданс
Шрифт:
— Как будто убивать для него проблема, — со злостью фыркнула я. — Он тебя не пожалел, думаешь, проникнется любовью к первому попавшемуся прохожему?
— Луан рационален, как никто. Суть его действий не в том, что ему нравится убивать. Он не мясник. А в том, что у него есть цель, и он пойдет к ней, даже если путь будет залит кровью и усеян трупами, — кажется, мама уже давно смирилась с подобным установленным порядком, но самым трагичным в её словах было то, что племянник не сильно отличался от дяди. Абсолютно тоже самое я могла бы сказать о Сатусе. Есть то, что он хочет и есть намеченный маршрут, а все остальное — лишь белый шум. Он не имеет значения.
Кухню тряхнуло.
— Что это? — испуганно завертелась я, чувствуя, как заходил ходуном пол под ногами.
В шкафу жалобно и тревожно зазвенели чашки, тарелки и прочая утварь. Ложки, вилки и ножи запрыгали в своих подставкам. Холодильник задребезжал металлическими деталями. Стекла в окна заскрипели, создавая такой звук, от которого свело болью скулы. Толчок, будто кто-то пнул комнату, и она накренилась, как если бы мы сидели внутри картонной коробки. Я вцепилась побледневшими пальцами в столешницу. Ваза упала, прокатилась и рухнула на пол, разлетевшись на такие мелкие осколки, что они были не крупнее пыли, оставив в воздухе мелкую белую взвесь. Дверцы шкафа с протяжным пощелкиванием распахнулись и вниз оглушающим водопадом посыпались блюдца.
— Что происходит? — я запаниковала, а потом ощутила аромат. Очень знакомый аромат, заставляющий непроизвольно замирать и чувствовать слабость. Он заполнял собой воздух, как заполнял собой мою жизнь Сатус. Повеяло душистостью лесных трав, свежестью чайных листьев и благоуханием спелостью вишни, к которой лишь стоить прикоснуться губами, как сочный сладкий сок брызнет на язык.
— Мира, любовь моя, открой-ка глазки, — разнеслось по нашей уютной кухне и звук его голоса нежным шелком заструился по коже. Он говорил, нашептывал, уговаривал, а я чувствовала себя так, будто он гладит меня, пробегая пальцами по коже и порождая будоражащие тело волны.
Я поняла, что все это время в реальном мире находилась без сознания.
И пришла пора возвращаться.
— Я буду скучать, — прошептала я маме, обращая к ней свой взгляд.
Ее печальное лицо засветилось нежностью, мелькнула улыбка, будто птица крылом махнула и с собою следом позвала, преисполненная великодушием и прощением.
— Ты всегда будешь моей маленькой девочкой, — проговорила она, прощаясь. — И я всегда буду рядом с тобой, даже если ты не будешь меня видеть.
Глаза зажгло слезами. Прощаться — невыносимо, но еще хуже не знать, состоится ли следующая встреча или нет. Поэтому я не отводила от мамы глаз, пытаясь запомнить её до мельчайших деталей — выбившаяся из гладкой строго прически прядь, едва заметная родинка над губой, бледная полоска шрама чуть ниже уха. Я смотрела на неё до тех пор, пока мамин образ не растаял, пропав окончательно и оставив меня одну.
Чувствуя приближающееся пробуждение, я на прощание обвела взглядом родную кухню и с удивлением обнаружила, что фотографии с дверцы холодильника пропали, осыпавшись на пол, словно осенние листья. А магниты, которые их удерживали, изменили свое расположение. Теперь они были выстроены особым образом, сложившись в читаемую фразу.
«Не верь ему», — прочитала я оставленное послание.
А потом распахнула глаза.
Глава 29
Я лежала на мягкой подушке, укрытая невесомой тканью, похожей на шаль, приятно покрывавшей тело. Волосы разметались вокруг, ярко выделяясь на фоне оливково-черной постели,
Но ярче всего выделялись черные глаза парня, лежащего на боку рядом со мной на постели. Подперев голову рукой, он легко водил пальцами по нежной кожей моего вытянутого в сторону запястья. Спутанные, чуть влажные волосы частично закрывали его лицо, придавая облику непостижимую глубину и уютную расслабленность. Уличный воздух проникал в комнату, неся в себе ночную свежесть, которая смешиваясь с естественным ароматом демона становилась плотнее, насыщенней, обволакивая и будоража. С вызывающей озноб прохладой резко контрастировал взгляд демона, который был подобен разожжённому костру.
Я вдруг поняла, что рядом с ним тепло. Он согревал меня изнутри, прогоняя стужу, что жила во мне много лет. Не знаю, родилась ли я с этим холодом или он был следствием, а не первопричиной. Это было не важно. Важно было лишь то, что он меня менял.
— Очнулась? — его слова теплым ветерком скользнули по обнаженными плечам.
— Как долго я спала? — голос был хриплым, чужим.
Закашлявшись, потянулась ладонью к лицу, привставая. И с ужасом замерла, ощутив, как вниз по груди беспрепятственно заскользила черная шаль. Приподняв край тончайшего атласного материала, я увидела собственное абсолютно обнаженное тело, которое на фоне ткани цвета воронова крыла выглядело снежно-белым.
Мигом легла обратно, подбирая и теснее прижимая шаль к себе, которая на ощупь была гладкая как стекло.
— Солнце взошло трижды, — ответил Сатус, прикасаясь к моему лбу и отводя в сторону спутавшиеся и прилипшие к коже пряди. Я непроизвольно дернулась назад и, наверное, даже попыталась бы отодвинуться, если бы не боялась, что откровенный протест лишь сильнее простимулирует демона, и так находящегося слишком близко ко мне. Чувствуя себя беззащитной и уязвимой, я опасалась даже смотреть в его сторону.
— Где мы? — усталость была такой, словно я сутки взбиралась в гору.
— В моей спальне, в Акилоне, — без проявления какого-либо беспокойства ответил демон, захватывая пальцами мое запястье, которое он недавно с таким увлечением рассматривал. — Это главный дворец в Аттиане, нашей столице.
— Где?! — подхватилась я, но сразу же без сил упала обратно. Чтобы со мной не сделало кольцо, оно забрало почти все. — Почему я не в Академии? Зачем ты меня сюда приволок?
— Потому что ты не можешь больше там находиться, — жестко заявил Сатус. — Не можешь и не будешь.
— Рыцари с тобой не согласятся, — простонала я, сползая вниз по подушке, желая прикрыть глаза и провалиться в сон без сновидений. И, возможно, даже без пробуждения. — Я должна закончить обучение.
— Такими темпами ты сведешь себя в могилу, — не уступал принц. — А в мои планы в обозримом будущем не входит разводить для тебя погребальный костер.
— Тогда просто сбрось меня в ближайшую яму и оставь там, — теснее вжимаясь лицом в подушку попросила я, изо всех сил отгоняя картинки того, как он раздевал меня и что во время этого процесса видел. — Мне будет хорошо везде, где не будет те…