Багряный декаданс
Шрифт:
Его пальцы продолжали сжиматься и теперь я едва не скулила, из последних сил сдерживая челюсти крепко стиснутыми.
Перекатившись вместе со мной на кровати, Сатус навис сверху, сжав бердами мои ноги, надежно заблокировав со всех сторон. Для него это было все равно что развлечение, детская забава, а у меня сердце тарабанило, словно били в большой барабан, руки противно потели и жар с холодом чередовались, пытаясь окончательно повергнуть меня в пучину безумия.
— Ты не покинешь дворец, — прошептал он мне в губы и от этих слов повеяло первобытностью. Отворачиваясь,
Легко оттолкнувшись, он встал.
— Думаешь, сможешь удержать меня? — он не мог не понимать, что как только я приду в себя, то смогу открыть проход и уйти, куда захочу.
Ну, или куда меня решит отправить межпространство.
— Конечно, — в его улыбке была необузданная, выдержанная, будто дорогой алкоголь, извращенная тьма. И помешательство дьявола. — Без моего разрешения тебе в межпространство не удрать.
— Мне не нужно твое разрешение, — упрямо мотнула я головой, подтягивая к себе все, до чего могла дотянуться, лишь бы прикрыть побольше кожи, которая горела огнем.
— Возможно, — через силу согласился демон. Губы растянулись в способной отравить все живое ухмылке. — Но тебе следует быть готовой к последствиям.
Я попятилась, отодвигаясь назад как можно дальше от него, пока не уткнулась в спинку кровати. Вжала голову в плечи, подтянула колени к груди, обняла себя руками — все, лишь бы защититься от Сатуса, который, кажется, наслаждался видом моей бесполезной и жалкой попытки сделаться как можно меньше и незаметнее.
— Чего ты хочешь от меня?
— Хочу, чтобы ты была в безопасности. И видела только меня, — его магия больше не была похожа на изысканные духи. Теперь она была неумолимой и бездушной, как лезвие поднятой гильотины. Она проникала, просачивалась, вторгалась в меня с остервенением голодного зверя. Он будто бы силой заставлял меня её пить, как пьют воду. — И так будет. Ты будешь находиться здесь столько, сколько захочу и определю я. Потому что мне надоели игры.
Падая на подушку я уже понимала — он сделал со мной почти тоже самое, что и с мадам Мелиндой. Он демонстрировал свою власть и был бескомпромиссно уверен, что находится в своем праве.
Но даже если взрослая сильная женщина не смогла ничего ему противопоставить, на что же было рассчитывать мне?
Когда темнота, запущенная в мое сознание Сатусом, почти полностью заслонила собой весь мир и самого демона в том числе, я почувствовала порхающее прикосновение горячих пальцев к ключицам, медленно спускающихся ниже по груди.
— Отдыхай, моя любовь, — услышала я прежде, чем окончательно утонула, окруженная, оглушенная его силой. — Твои приключения окончены. Теперь твоя жизнь принадлежит мне.
Глава 30
Я проснулась как от резкого толчка в комнате, наполненной светом зарождающейся зари и первыми лучами приветствующего этот мир солнца, под натиском которого таяла темнота, но предрассветный сумрак все еще окутывал нас. Меня, лежащую на кровати в пропитанной потом, влажной постели, неприятно липнущей к коже, и крупную фигуру, неподвижно
— Кто вы? — выдохнула я, от страха сжимаясь пружиной и стискивая в кулаках край одеяла.
— Проснулась? — поинтересовался незнакомый голос без лица, которое было невозможно рассмотреть, хотя сидящий находился не так уж и далеко от меня. Но вокруг его головы клубилась чернота и это явление было определенно магическим. Будто кто-то накинул на него непроглядный, сгущенный морок. — Ты долго спала. И заставила меня ждать.
— Я…заставила? — в горле пересохло, слова звучали сипло и вырывались из горла, обдирая его.
— К сожалению, — я действительно услышала неподдельное огорчение, — я не мог тебя разбудить. Для этого пришлось бы вмешаться в магию, наложенную моим сыном. А он бы сразу это ощутил. И примчался тебя защищать. А я желал встретиться наедине. Для начала.
— Сыном? — я смогла осознать лишь малую долю сказанного.
Мужчина плавно поднял руку и провел пальцами рядом с тем местом, где должно было находиться лицо. Морок рассеялся, как будто его сдули, и я увидела… Сатуса!
Только лет на двадцать-тридцать старше. Те же линии скул и волевого подбородка, те же полные чувственные губы, тот же будто созданный античным скульптором лоб, и запоминающиеся один раз и навек антрацитовые глаза, готовые в любой момент раскалиться до красна.
Вот только… взгляд Сатуса выжигал, пробивая насквозь и оставляя дыру размером с весь этот чертов мир. Взгляд же его старшего родственника, а они определенно состояли в близком родстве, был как горячее горное масло. Прикоснешься — и останется шрам на всю жизнь.
Помимо очевидного внешнего сходства их роднило еще кое-что, а именно — надменность и апломб, которые считывались в каждом жесте, в каждом движении головы, в каждом мимоходом брошенном замечании. На нем не было короны, но она была и не нужна. Все и так было понятно.
— Вы его папа, — с трудом ворочая языком проговорила я. — Вы — император.
— Верно, — кивнул головой мужчина с сардонической усмешкой, от которой я поежилась. — И я дозволяю тебе обращаться ко мне «кахир» или «отец».
— У меня уже есть отец, — пролепетала я, продолжая глядеть на того, кто правил целой империей, а сейчас сидел напротив меня и одним своим видом нагонял жуть.
— Твоя семья очень скоро станет для тебя чужой, — спокойно заметил император с истинно царской непринужденностью. Научиться так говорить невозможно. Нет, нужно родиться тем, кому с пеленок дозволено вершить судьбы, казнить и милом одним росчерком изысканного пера.