Багряный декаданс
Шрифт:
Покатый серый пол уходил вниз, а далеко в конце виднелась решетка, с помощью которой огораживалось некоторое пространство. Под низким потолком болтался квадратный фонарь, внутри которого за металлической рассеивающей сеткой пылала белым светом магическая сфера, давая весьма скудное освещение, но все же, хоть как-то разгоняя подвальную тьму. В центре, очерченная квадратом света, стояла жесткая узкая кровать, не кровать даже, а просто подобие койки — металлический каркас с несколькими поперечными рейками, на которых лежать можно было только очень условно и с предельными неудобствами.
— Почему это так похоже… на тюрьму? — спросила я саму себя вслух и сразу же с ужасом осознала всю точность формулировки, которая первой пришла на ум.
Я действительно стояла перед одиночной камерой. И в этой камере находился узник. Узник, который в этот момент глухо простонал, слабо зашевелившись.
Правильным было уйти отсюда, потому что интуиция вопила, что я не должна была здесь находиться. Но «здесь» — это где? Вокруг были лишь голые стены и запах сырости, свойственный нежилым помещениям. От того места, где я стояла — у края спуска вниз, разбегались в разные стороны пустынные коридоры, и я понятия не имела, по какому из них должна была вернуться назад.
Стон вновь повторился. Металлическая ножка лязгнула по полу и этот звук эхом разнесся вокруг. Я сжалась, подозревая, что кто-то может услышать и прибежать проверить, что происходит, ведь в тюрьмах всегда есть тюремщики. Но прошла минута, две, три, а никто не пришел. Сделав нерешительно несколько шагов, я прошла чуть дальше, по левому ответвлению, и увидела целый ряд аналогичных первому спусков, каждый из которых оканчивался темнотой. В них не горел свет, и стояла непроницаемая тишина.
Вернувшись обратно, я сделала первый нерешительный шаг вниз, подстегнутая очередным стоном. Как выяснилось, именно этот первый шаг и был самым трудным, дальше я практически побежала, лишь изредка глядя вниз, под ноги, сосредоточившись на человеке, который, и теперь это было очевидно, был прикован к железному скелету кровати, время от времени шевелясь.
Глава 35
Подлетев к решетке, я вцепилась во влажные толстые прутья, местами проржавевшие, и прильнула поближе, чтобы рассмотреть того, кто был по ту сторону.
Короткие натужные удары сердца отмерили несколько секунд, а после я медленно сползла по решетке вниз, зажимая испачканной ладошкой рот, чтобы сдержать вопль ужаса. Не узнать до боли знакомые, родные черты лица было невозможно.
В темнице, во дворце правителя Аттеры, скованный по рукам, ногам и туловищу крепкими цепями, испускающими легкое красноватое свечение, сидел сгорбленный… Тим.
Тот самый Тим, которого я лично вернула обратно, в наш с ним мир, чтобы он жил долго и счастливо, посвятив себя обретенной в мое отсутствие любви в виде девушки, пекущей для него булочки с корицей.
— Тим…, - выплакала я, едва не воя. — Тим…
Он услышал меня. Оторвал от обнаженной, иссеченной тонкими хлесткими полосами груди, в которых загустевшая кровь смешалась с грязью и пылью, и посмотрел на меня затуманенными бредом глазами. Нос был сломан, губы разбиты и превращены в месиво, слипшиеся в неприятные сосульки волосы в нескольких местах проредили проплешины, словно кто-то
— Мира…, - практически беззвучно проговорил он кровавыми губами, прикрывая опухшие красные глаза. — Ты… опять ты…
— Опять? — глупо переспросила я, поднимаясь на дрожащие ноги. — Погоди, не разговаривай! Береги силы! Я тебя вытащу, Тим!
И в отчаянии вцепилась пальцами в решетчатую дверь, которая была частью передней стенки тюрьмы. Замка не было, но створка, позволяющая войти внутрь, плотно прилегала и не поддавалась, а это значило, что без магии здесь не обошлось. Магии, с которой такой, как я было не справиться.
— Что же мне делать? — всхлипнула и, не удержавшись, заплакала, захлебываясь беспомощностью, но продолжая упорно дергать дверь на себя в бесполезной попытке отворить её.
— Тим, — обратилась я к другу, прижимаясь лицом к прутьям. Но он, больше не замечая меня, вновь уронил голову, уткнувшись подбородком в грудь в неловкой сломанной позе. — Тимочка…, - снова и снова я повторяла его имя, желая еще хотя бы раз услышать слабый голос. Пусть это будет даже стон, лишь бы убедиться, что он жив.
Мои рыдания заглушили шаги. Четкие, размеренные, неторопливые, но неумолимые.
Кто-то шел к нам. И я поняла, кто именно еще до того, как обернулась, чувствуя, как смертельный холод заполняет грудь, словно огромный раздувающийся шар.
Мрачный, хмурящий брови, с напряженной идеально ровной спиной, Сатус спускался вниз, не сводя с меня странного взгляда. В руках он держал кусок тяжелой ткани, перекинув его через согнутый локоть.
Сквозь замутивший рассудок ужас и панику я вдруг подумала, что в этом непостижимом мужчине, чьи поступки и слова неизменно пугали и сбивали с толку, не давая понять его, силы столько, что… мне не победить.
Мне никогда его не победить того, кто настолько уверен даже в самых отвратных своих поступках.
Когда до решетки оставалось несколько шагов, принц остановился, покачал головой, таинственно усмехнулся и поцокал языком.
— Все подглядываешь и подсматриваешь, моя девочка?
Я открыла рот, желая что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова. Из меня будто выдернули стержень.
— У тебя ужасные привычки, мышка, — продолжил демон. — Мне следовало бы заняться твои воспитанием. Но… потом. Для этого еще будет время.
Но как бы он не улыбался, как бы не кривил в насмешке губы, за всем этим искусственным налетом я видела сосредоточенность и холодную решимость.
— Зачем? — выдохнула я, не сводя с него не моргающих глаз.
— Зачем? — с издевательской иронией переспросил демон. — Затем, что ты моя принцесса и я хочу видеть тебя… покорной.
— Зачем ты сделал это с ним? — я кивнула головой в сторону узницы. Голос мой дрожал и срывался, с головой выдавая все эмоции, которые в этот момент мной владели — обреченность, страдание, ненависть. Не выдержав, я сорвалась на крик: — Зачем?!