Бахир Сурайя

Ахметова Елена

Как ни странно, это пошло на пользу делу — в некотором роде.

Купол все-таки не был рассчитан на столкновение со скалами и от удара стесался на треть, полыхнув неиспользованной силой. Гудение оборванных струн на какое-то ослепительное мгновение перекрыло панический звон в ушах, но это уже ничего не исправило. Не успев остановиться, я с разгону ударилась об отвесную стену из песчаника, отлетела назад и упала на спину, не успев подставить руки.

В щель между усеченным на треть куполом и скалой моментально задул штормовой ветер. Я пискнула и, нащупав выпавший

из руки меч, рванулась назад, ближе к скале, чтобы закрыть зазор, но все же успела рассмотреть, что вожделенная тропа осталась в сотне шагов в стороне.

Мне все-таки повезло. Хотя бы в том, что на окраине селения ветер был куда слабее и разрушенный купол не стоил мне жизни.

А на тропе неподвижно стояли два темных мужских силуэта, и буря с вожделением тянула к ним песчаные щупальца. Но все, на что хватало ее сил, — так это на то, чтобы яростно трепать концы тагельмуста да безуспешно пытаться стянуть плотную джеллабу. Верблюдов я рядом не увидела. Должно быть, спрятали где-то, чтобы сберечь от злого ветра и колючего песка.

Я вспомнила, что оставила молоха где-то в селении, и жалобно всхлипнула. Все, что я могла сейчас сделать, — так это надеяться на то, что ящер — действительно «порождение пустыни», как говорил Камаль, и пустыня позаботится о нем сама.

А купол дотянул до самой тропы и окончательно распался аккурат в тот момент, когда я шагнула из клубящегося пылевого облака навстречу кочевникам, и ветер напоследок подтолкнул меня в спину, уронив в охотно распахнутые объятия.

Вероятно, до сих пор спасенные девицы в эти самые объятия падали вовсе не затем, чтобы разрыдаться от страха и облегчения. Но первый шок у Камаля прошел быстро — он убедился, что физически я пострадала куда меньше, чем можно было ожидать от городской жительницы посреди бури в арсанийском стойбище, и теперь принца занимали куда более глобальные вопросы.

— Сможешь снова поглотить Бахир Сурайю? — поинтересовался он, не спеша, впрочем, выпускать меня из рук.

Я обреченно покачала головой.

— «Зеркало» может поглотить только заклинание полноценного мага. То, что выпущено другим «зеркалом», — уже нет.

Руки на моей спине закаменели от напряжения. Я приподняла голову и убедилась, что смотрел Камаль вовсе не на меня.

— Данаб с сыном остались там, — произнес Каррар каким-то беспомощным, жалобным голосом и бессознательно шагнул вперед, словно беснующаяся буря манила его в ловушку. — И мама с папой…

И не только они, мрачно подумала я и вдруг поймала себя на какой-то по-тайфовски рациональной и совершенно бесчеловечной мысли: а ведь смерть Давлета-бея решит множество проблем. Без его сопротивления Камаль с легкостью отвоюет прежние позиции и станет следующим старейшиной, и уж его-то будет куда проще уговорить помочь Рашеду…

Я дернулась, покрылась холодными мурашками и требовательно сжала в пальцах ворот джеллабы.

— Многие успели выставить купола, но прятаться под ними бесконечно не выйдет. Бахир Сурайю зачаровал тот же маг, что создал «черное забвение». Скорее всего, заклинание тоже подвержено естественному распаду.

Камаль

даже слегка пригнулся. Я несколько недооценила силу, с которой потянула его за ворот.

— Бахиту понадобилось несколько недель, чтобы «черное забвение» распалось и к нему вернулась память, — напряженно напомнил он. — У людей в куполах нет столько времени. А у тех, кто не успел сплести защиту, его нет вовсе.

— Скорость распада зависит от уровня силы, приложенной к заклинанию, — сказала я и судорожно сглотнула, перехватив рукоять меча. Удобнее не стало: я по-прежнему держала его в левой руке, не решаясь сделать все необходимое сама. — А ты… ты очень силен. Только…

Пожалуй, из Камаля и в самом деле вышел бы неплохой старейшина. Во всяком случае, с понятливостью у него все было в порядке — разве что с упорством перебор.

Взгляд у него стал совсем диким. Но перехватить мою руку он все-таки не успел.

Я отшатнулась от Камаля и перебросила меч в правую ладонь, не позволяя отобрать оружие. Еще успела одарить успокаивающей улыбкой Каррара, который явно не понимал, что происходит и отчего старший брат вдруг побледнел и бросился вперед со страшным криком.

— Аиза!

Я вогнала клинок себе в бедро.

Глава 20.1. Самый дорогой подарок

После битвы храбрых больше.

арабская пословица

Было темно.

И так тихо, что сначала я испугалась: неужели все зря? Я снова заперта в обманчивой безопасности защитного купола, а снаружи воет и беснуется буря, на которую так и не нашлось управы?..

Я неловко шевельнулась, и тело отозвалось режущей болью. Вырвавшийся у меня возглас словно расколол купол тишины: рядом кто-то встрепенулся и побежал прочь, оглашая пустыню короткими гортанными криками на языке свободных. Разобрать слова не вышло, но я все равно выдохнула.

Если есть где бегать и кого звать — все получилось. Понять бы ещё, что в это "все" входило…

Темнота тоже оказалась вовсе не абсолютной. Свет звезд скрывался за плотным пологом шатра — это я поняла, когда полог откинули в сторону, чтобы внутрь смог войти, пригнувшись, высокий мужчина в роскошных одеяниях, какие я до сих пор видела разве что на старейшине.

Но Давлет-бей был коренастым и жилистым. А таким ростом и разворотом плеч из всех моих знакомых мог похвастаться разве что Камаль.

Вошедший одернул полог, окончательно превратившись в смутный силуэт. И тотчас рухнул на колени рядом со мной, словно из него выдернули стержень, на котором держалось все его самообладание.

— Аиза…

Голос опознать было гораздо легче, хотя звучал он не вполне так, как я привыкла. Не так отрывисто и коротко. Мягче. Слабее.

Почти беспомощно.

— Что произошло? — мой, впрочем, звучал немногим лучше. Слишком тихо и сипло, словно после долгой болезни.

Но если бы прошло много времени, то и нога бы уже зажила, так?