Бакалавр
Шрифт:
— Можно, — негромко проговорил за спиной Радар, и вдруг почти по-детски восхитился: — Ух ты! Красота!
Да, красота… предельно, а то и запредельно коварная. Это снова был не её уровень. Или — уже её? Поди разберись…
Лана встряхнулась, прошла в комнату и уселась в кресло. Номер, который ей предстояло набрать, в списке контактов нового коммуникатора не значился, но что с того? Он намертво впечатался в её голову несколько лет назад. Да и воспользоваться довелось, правда, всего один раз. Тогда она поздравляла своего абонента с почти самым важным событием в его жизни. Станет ли оно действительно
Соединение прошло почти мгновенно.
— Приветствую вас, монсеньор!
— Здравствуй, дитя! — ласково произнёс сухощавый мужчина неопределенного возраста, поглаживая ухоженную эспаньолку.
Алая дзукетта делала морщины на его лице заметнее. Или их просто прибавилось с их последнего разговора?
— Я ждал, что ты проявишься, с того момента, как миссия Республики Легион запросила пропуск для некоей Светланы Дитц. Ты предпочитаешь это имя, или остановимся на Катрине?
— И давно вы знаете? — индифферентно поинтересовалась Лана.
— С самого начала. Я всегда стараюсь знать, с кем имею дело. Как, полагаю, и ты. От этого знания зависит многое, а иногда и всё.
— Вы правы, монсеньор, — склонила голову Лана. — Пусть будет Катрина. Здесь, в Риме, моё второе имя звучит слишком экзотично. Прежде всего, примите мои извинения за то время суток, в которое я рискнула вас побеспокоить…
— Не стоит извиняться. Во-первых, ещё нет и полуночи. Кроме того, у меня не так много духовных дочерей, чтобы принимать во внимание пустяковые формальности. Тем более что я уверен: будь у тебя возможность связаться со мной в более подходящий час, ты непременно воспользовалась бы ею. Раз ты набрала мой номер сейчас…
— Мы можем встретиться, монсеньор? — прервала Лана собеседника. Надо же, она почти забыла, насколько он может быть велеречив… — Скажем, завтра?
— Быка за рога? — рассмеялся мужчина. — Хорошо. Будь завтра в полдень в Сан-Пьетро. Тебя встретят и проводят ко мне. Раньше не получится, моё время принадлежит мне не полностью.
— В таком случае — до завтра, монсеньор!
Ротозейство наказуемо. Это Пиппо-Заморыш знал твёрдо. Он действительно был заморышем: не так-то просто подрасти, если оказался на улице пятилетним. Впрочем, по мнению Пиппо маленький рост и худоба только помогали в работе. В их деле главное что? Главное — выглядеть как можно более безобидным. А с этим у Заморыша всегда был полный порядок.
Иностранку, разинувшую рот перед обелиском Фламинио, он заприметил ещё в тот момент, когда она вышла на Пьяцца дель Пополо с виа Корсо. Почему иностранку? Ну, кто же ещё так оденется! Длинное платье с кучей нижних юбок, кружевной палантин, скрывающий не только волосы, но и почти всё лицо, перчатки… наверняка собралась посмотреть на выход кардиналов в Сан-Пьетро, ведь до полудня меньше часа.
Нет, так, бывало, одевались и богатые римлянки из тех, кто поглупее — вот только ни одной даже самой глупой римлянке и в голову не придёт напялить коммуникатор поверх перчатки. Да, так удобнее… но римлянки знают о таких, как Пиппо-Заморыш, а потому не рискуют. Иностранка, точно!
Пиппо даже мог сказать, где она оделась — и сколько с неё там содрали. А что не предупредили о необходимости прятать
О, это был прекрасный подход! Просто премиальный! Нарваться на тычок от случайного прохожего, споткнуться о подходящий булыжник, покачнуться, ловя равновесие, не удержать его, ухватиться за руку губошлепки… но что-то пошло не так.
Больно не было, просто Заморыш понял вдруг, что не чувствует своих пальцев. В следующую секунду из глаз посыпались искры, вызванные весьма увесистым подзатыльником. А женский голос над по обыкновению всклокоченной головой издевательски протянул на интере:
— Земля… Родина человечества… Колыбель цивилизации… простейшие вещи разучились делать!
— П-пу… — пропыхтел Заморыш. — Пусти!
— Да запросто! — фыркнула женщина, и хватка на пальцах Пиппо разжалась. — Свободен!
Заморыш успел отбежать всего шагов на пять, когда его настигло насмешливое:
— Эй, bambino! Ничего не забыл?
Мальчишка оглянулся и судорожно схватился за шею… увы, тщетно. Медальон с изображением Пресвятой Девы, единственная память о матери, болтался на высоко поднятой руке проклятой иностранки. И цепочка… цепочка была целой!
— Цып-цып-цып!
Заморыш оглянулся (Сутулого и след простыл) и на заплетающихся ногах вернулся к странной синьоре. Будь что будет, сдаст sbirro [14] — пусть так, но медальон надо вернуть. Он подошёл вплотную, поднял голову… и почувствовал желание перекреститься. На него смотрели разноцветные глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками.
— Что, малыш, — промурлыкала синьора, — никогда раньше не видел мринов?
Пиппо отчаянно затряс головой. Ему хотелось сбежать или провалиться сквозь землю, но — медальон…
14
Полицейский (ит.)
— Мы такие же люди. И даже христиане, — она легко, привычно перекрестилась свободной правой рукой, и Пиппо сразу почувствовал себя лучше. — Просто ещё мы немного кошки. Кстати, сколько ты получил бы за мой комм?
— Пятёрку… — пробормотал Заморыш. Есть его, кажется, не собирались. Хотя клыки, которые продемонстрировала улыбающаяся синьора, любого заставили бы крепко задуматься о своих перспективах. Поэтому на всякий случай он решил постараться занимать как можно меньше места.
— Грабёж средь бела дня! — возмутилась синьора. — Хотя… твой capo [15] должен поделиться со своим capo, тот — со своим… понимаю. И всё равно — пятёрка?! Вот что. Я дам тебе десятку, а за это ты…
15
Начальник (ит.)