Баку + Симона = ..
Шрифт:
на пистолеты в кожаных гнездах.
– Ну и что?..
– Оно требует ухода. Пах - пах! - ухмыльнулся он.
– Коллекционер застрелил жену во время чистки дуэльного
пистолета. 'Я не знал, что он заряжен', - повторяет безутешный
вдовец.
– Один-ноль в твою пользу, - сказала Симона.
Через час он принялся чистить коллекционный револьвер и
едва не вышиб себе мозги.
Симона прибежала, застыла в дверях.
– Подумать только. Ничто тебя не берет.
– Заряжен, Аллах -
револьвер.
– Он же не был заряжен! Неужели...
– Неужели что?
Он выхватил три других экспоната.
– Все до единого заряжены! Это ты!
– Конечно я, - не стала отпираться Симона. - Пока ты
обедал. Наверно, чаю хочешь. Пошли.
В стене зияло пулевое отверстие.
– Какой, на фиг, чай?
– взвился он.
– Неси черное пиво.
Настал ее черед делать покупки.
– В доме завелись летучие тараканы. - Что-то со стуком
перекатывалось у нее в сумке. По всем комнатам без промедления
были расставлены ловушки для тараканов; на подоконники, на столах, кресле, в общем, везде.
– Теперь летучим тварям спасенья нет, - заявила она, щедрой
рукой рассыпая отраву на полках со съестными припасами.
– Роешь мне яму, - заметил Баку, - и сама же в нее
попадешь.
– Не дождешься. И вообще, жертве должно быть все равно,
как отдать концы. Все равно ведь превратимся в птицу. Нет разве?
– Но такой садизм - это уж слишком.
– Мелочь это. Чтобы тебя навеки перекосило, милый мой,
достаточно подмешать тебе в какао одну-единственную щепотку
мышьяка!
– Имей в виду, - выпалил он в ответ, - у меня есть рецепт
гремучей смеси, от которой тебя и вовсе разнесет в клочья!
Она присмирела.
– Ладно, Баку, не стану же я подсыпать тебе мышьяк!
Он поклонился:
– Тогда и я не стану подсыпать тебе гремучую смесь.
– Договорились, - сказала она.
Смертельные игры не прекращались. Он купил самые
большие крысоловки, чтобы расставить в закутках коридора.
– Привыкла расхаживать босиком - вот и получай: увечье
невелико, а заражение крови обеспечено!
Тогда она усеяла все диваны булавками для чехлов. Стоило
ему провести рукой по обивке, как из пальцев начинала сочиться
кровь.
– Ой блин! - Он зализывал ранки. - Это что, отравленные
стрелы из африканского Кельмаджаро?
– Нет, что ты: самые обычные ржавые иглы от
противостолбнячных инъекций.
– Ну и ну, - только и сказал он.
Несмотря на быстро подступающую немощь, Баку
оставался заядлым автомобилистом. Его частенько видели за
рулем, когда он с азартом гонял по небу свой желтый 'Бэмри', парил над
Как-то вечером он позвонил из Сумгаита.
– Симона? Представляешь, я чуть не рухнул в пропасть.
Правое переднее крыло отлетело на ровном месте!
– Я рассчитывала, что это произойдет на пике!
– Ну, извини.
– В журнале 'Пассаж' показывали, как это делается: ослабляешь болты - и дело с концом.
– Ладно, я - козел, - сказал он. - А у тебя-то
что новенького?
– На лестнице оторвалась ковровая дорожка. Слуга Аким плечо вывихнул.
– Бедняга Аким!
– Я ведь теперь его всюду посылаю вперед. Скатился
кубарем, все ступеньки пересчитал. Его счастье, что не умер, лишь вывих.
– Неровен час, он по нашей милости отправится на тот
свет.
– Ты шутишь? Аким мне - как родной!
– В таком случае дай ему расчет, а сама подыскивай
нового слугу, или служанку. Окажись она между двух огней, ее, по крайней мере, будет не так жалко. Страшно подумать, что на Акима может упасть огромная люстра или, к примеру...
– Люстра, говоришь? - вскричала Симона.
– А ведь ты возился
с хрустальной люстрой из Эрмитажа, что досталась мне
от бабушки! Вот что я вам скажу, господин хороший: руки прочь
от этой люстры!
– Молчу, молчу, - пробормотал он.
– Нет, надо же было додуматься! Этим хрустальным подвескам
нет цены! Да если они, упав, не укокошат меня на месте, я и
на одной ноге доскачу, чтобы прибить тебя, а потом
откачаю и еще раз прибью!
Как-то вечером, отужинав, Баку вышел на террасу
с сигарой. Вернувшись в комнату, он обвел глазами стол:
– А где же твой пирожок с кремом?
– Угостила новую горничную. Мне не хотелось сладкого.
– Ты соображаешь, что делаешь?
Она вперилась в него ненавидящим взглядом:
– Не хочешь ли ты сказать, что пирожок был отравлен?
В кухне что-то с грохотом обрушилось на пол.
Баку отправился посмотреть, в чем дело, и очень скоро
вернулся.
– Новая горничная свое отслужила, - сообщил он.
В течении двух мину тело новой горничной превратилось в бедую чайку, упорхнула в небо через открытое окно.
В доме что ни день толпились гости. Так задумала Симона. Обычно они вели уединенный образ жизни.
– Под шумок легче провернуть дело. Чем не стрельба
по движущейся мишени!
К ним опять зачастил Гасанчик, который сильно хромал
после падения с лестницы, хотя с той поры прошла не одна
неделя. Он все так же сыпал анекдотами и надсадно хохотал,
а однажды едва не отстрелил себе ухо из дуэльного пистолета.
Гости помирали со смеху, но сочли за благо убраться пораньше.