Балаустион

Конарев Сергей

– Или в шаге от гибели, – пробормотал Эвдамид, но щеки его пылали – упреки младшего брата достигли цели. Тимоклея же смотрела на меньшего сына с обожанием.

– Пусть лучше скажут, что мы погибли, добиваясь несправедливых почестей и власти, чем умерли от страха за то, что дерзнули совершить только наполовину.

– Звучит одинаково – там и там смерть.

– Но страх еще никого не сделал бессмертным!

Эвдамид, не выдержав, расхохотался:

– Тебя не переспоришь, юный негодяй. Ты по рождению полукровка, выглядишь как северный варвар,

но говоришь как настоящий спартанец.

– Наша мать, – Леотихид натянуто улыбнулся, – рожает спартанцев даже от этолян.

– Каков хам! – деланно нахмурилась царица. – Да и старший не лучше. Вы все еще мальчишки, играющие в игры, – то говорите, как спартанцы и мужчины, то судачите, как жены периэков.

– Прости, мать, – хором произнесли сыновья. Все трое обменялись улыбками. Они были не только родней, но и единомышленниками.

Эвдамид повернулся к Леотихиду.

– Итак, ты настаиваешь, чтобы дать убийце еще один шанс?

– А что мы теряем? В худшем случае все останется, как есть, в лучшем – получим все. Тем более что Горгилу самое время убраться из Спарты, где у него земля под ногами горит.

– Если он успеет убраться, – хмыкнул царь.

– Это уже твоя забота. Не ты ли обещал отправить экспедицию на некий остров лжецов так скоро, как это только возможно?

– Мне, загрызи тебя демон, нужен хоть какой-то предлог, чтобы инициировать это путешествие. Сделай я это без всякой причины – и эврипонтиды на уши встанут от подозрений… Меня и без того не покидает предчувствие, что что-нибудь снова пойдет не так. Не доверяю я Горгилу, этому фатальному неудачнику… И там не будет никого из нас, чтобы исправить его ошибку, или хотя бы замести следы…

– Думаю, теперь, после стольких промахов, он будет особенно стараться и сделает все, как надо. Не забывай – на карту поставлена не только репутация убийцы, но и немалая сумма, которую ему заплатили за услугу. Не думаю, что наниматели мастера удовлетворятся, если вместо ожидаемого результата он принесет им обратно деньги и попросит прощения. Не-ет, господин Горгил из кожи вон вылезет, но укокошит старого Павсания.

– Не знаю, не знаю. Как бы его самого не укокошили. Здесь, в Спарте. Что помешает Эврипонтидам, когда они получили Леонтиска, перетряхнуть завтра же всю Персику и найти этого хренова убийцу? Не забывай – афиненок видел его в лицо, и наверняка хорошо запомнил за то время, что провел у него в гостях.

– Насчет лица я бы не был так уверен. Горгил – хитрющий лис, и почти никогда не снимает маски. Настоящая маска – это его собственное лицо, которого никто не видел.

– На кой пес ему было надевать маску, если он был уверен, что разберет афинян по частям?

Леотихид пожал плечами, попытался сделать бесстрастное лицо, но не выдержал, ухмыльнулся.

– У нашего малыша припасено что-то про запас, – догадалась мать, от которой не ускользнула эта игра мимики.

– Да? Говори! – прорычал Эвдамид, впиваясь взглядом в самоуверенную физиономию элименарха.

– Ну-у, мать! – с досадой

протянул тот. – Испортила сюрприз! На самом деле у меня действительно имеется запасной вариантик. Я предусмотрел вероятность того, что Горгил обделается, и предпринял кое-какие шаги, чтобы вывести из игры афиненка – он становится слишком опасной фигурой.

– Сейчас ты предложишь послать номаргов, чтобы они взяли штурмом особняк Пирра, охраняемый сотней или двумя вооруженных граждан, и вытащили Леонтиска из самой дальней кладовки, где его прячет Эврипонтид? – ехидно поинтересовался царь.

– Не угадал, государь, – покачал головой элименарх.

– Ну же, выкладывай свой секретный план, пока я не перегрыз тебе глотку, собачий сын! Ой, прости, мать!

– Перестань извиняться, – отмахнулась Тимоклея. – Я сама готова поискать розги, чтобы отхлестать этого циничного стервеца, который получает удовольствие, вытягивая из нас нервы.

– Я думал, вы сами догадаетесь! – Леотихид поднял руки, как будто защищаясь. – Наше секретное оружие – это захваченные мной девки.

– Девки? – переспросил, недоумевая, царь.

– Девки, – царица пронзительно поглядела на младшего сына.

– Ну да, девки, – кивнул элименарх. – Простолюдинки, подружки наших афинян, я придержал их на всякий случай. Мы объявим, что афиненок их изнасиловал и убил. Или в обратной последовательности. Я пытался заставить его подписать признание, еще когда он сидел у нас в подземелье, – так, на всякий случай, – но не смог его убедить. Не хватило времени… Но завтра утром тела найдут в лесу на Тораксе, и я организую, чтобы родственники девушек узнали об этом как можно скорее. А ты, дорогой братец, издашь указ об аресте Леонтиска по обвинению в убийстве и святотатственном осквернении праздника Дионисий. Ну, и так далее…

– Прекрасно! – воскликнула Тимоклея. – Мы отправим негодяя в тюрьму, где он никоим образом не сможет помочь Эврипонтидам в опознании мастера смерти.

– И очень скоро будет осужден, либо – что еще лучше – кто-нибудь из сочувствующих стражников пустит к нему в темницу группу негодующих родственников девиц, – кивнул Леотихид. – Если проделать это быстро, афинянин Никистрат не успеет выкупить своего сынка, только его тело. Более того – у нас есть труп Пилона и приметный мечик. Без всякого труда можно обвинить афиненка еще в одном убийстве и послать весточку об этом в Афины. Пока отцы наших афинских петушков будут грызть друг другу глотки, мы заметем все следы.

– Прекрасная идея! – воодушевленно поддержала царица. – Представим дело так, будто афиняне поссорились из-за девок, схватились за мечи, и победивший Леонтиск, осознав, что натворил, зверски изуродовал труп товарища, чтобы того не могли опознать, а затем убил и девушек, чтобы не оставлять свидетелей. К счастью, неподалеку оказались очевидцы, которые скрутили душегуба и сдали царскому правосудию. Восхитительно!

Эвдамид мрачно смотрел на мать и брата, отнюдь не разделяя их кровожадной радости.