Балдежный критерий (сборник)
Шрифт:
— Все понятно, док, — улыбнулся молодой человек. — Я сохраню все свои планы на Нилу в полной неприкосновенности до самого вечера. Ну ладно, ведите. Я весь превратился в слух и зрение, но сохраняю вполне трезвый ум.
Они вошли в просторную комнату — истинное воплощение больничного аскетизма: ширма, прикроватная тумбочка, маленький стул и просторная кровать. Ничего больше. Нила Бадд, опрятная, светловолосая и стерильно прекрасная в накрахмаленном белом одеянии, сидела на стуле и, зачерпывая понемногу из фарфоровой тарелки, аккуратно подносила
Прервав свое занятие, она оглянулась на посетителей и бегло улыбнулась Рэнсому. Затем опустила ложку и поставила тарелку на тумбочку около маленькой шкатулочки, сделанной из неправдоподобно желтой слоновой кости. Женщина направилась к вошедшим, а мужчина, лежащий на кровати, с любопытством провожал ее взглядом больших, глубоко посаженных глаз. Он производил впечатление совершенно свободного человека, как будто туго затянутые вокруг его огромного тела простыни ровным счетом ничего не значили и не играли существенной роли.
— Я в точности последовала вашим указаниям относительно успокоительного, доктор, — прошептала Нила. — Он был совершенно послушен весь день, вовсе никаких проблем. Привет, Рэн.
— Привет, — он сделал попытку быстро обнять ее, но она уклонилась и подошла к стоявшему возле кровати Хэллока доктору.
— Я привел к вам вашего старого почитателя, — пристально глядя на пациента, говорил врач. — Это Рэнсом Морроу. Вдохновленный вашими книгами, он избрал для себя профессию исследователя. И на следующей неделе отправляется в Уганду на поиски… поиски…
— Хамитской цивилизации эпохи палеолита в районе озера Альберт, — закончил Рэнсом, подходя к кровати, — Встреча с вами — большая честь для меня, сэр.
Уэллс У. Хэллок поднял голову и пристально всмотрелся в молодого человека. Его длинные, свободно спадающие — по моде мужчин старого доброго Запада — волосы больше не выглядели такими блестящими и черными, какими их привыкли видеть на тысячах фотографий, — они поседели, поредели и свисали по бокам спутанными прядями. Но глаза оставались гордыми.
— Для меня тоже честь — встретиться с вами, мистер Морроу, — наконец откликнулся он таким тихим и хриплым голосом, что Рэнсому пришлось склониться над кроватью, чтобы расслышать с трудом произносимые звуки. — Я слышал о вашей работе в Северной Африке и Эфиопии. Но доктор Партиннет абсолютно не прав, когда говорит, что исследователем вас сделали мои книги. Любопытство — вот что толкало вас — божественное, сатанинское любопытство, точно такое же, какое довело меня до нынешнего состояния. Ваше любопытство, мистер Морроу… может спасти меня. Слышите?! Оно может спасти меня! Только у вас должно быть оружие — винтовка, с которой охотятся на слона, пулемет, мачете, ручные гранаты…
— Хэллок! — резко вмешался психиатр. — Если вы будете продолжать в том же духе, я вынужден буду попросить мистера Морроу уйти. Ложитесь на спину и расслабьтесь. Вот так, так… расслабьтесь…
Исследователь уронил голову на подушку.
— Вы ведь отдали Плод на анализ,
Доктор Пертиннет явно смутился.
— Н-ну… Д-да. Мы это сделали. Однако, что удивительно, он не содержит ничего, что можно было бы назвать наркотиком. — Он положил конверт на шкатулку из слоновой кости и развернул лист бумаги, переданный ему ассистентом. — Конечно, учитывая его нынешнее высушенное состояние, трудно быть уверенным… Тем не менее оказывается, что это не что иное, как разновидность Phoenix dactylifera. Иными словами, финик. Обыкновенный, широко распространенный плод финиковой пальмы.
— Обыкновенный? Широко распространенный?..
Человек на кровати беззвучно рассмеялся, запрокинув голову.
— Вы называете Плод обыкновенным, широко распространенным фиником! А как в таком случае назвали бы вы врата ада, доктор, — калиткой, входной дверью? Вероятно, взглянув на них, вы бросили бы нечто вроде: «Да, этот заборчик явно требует побелки!» — Он на минуту закашлялся и продолжал тем же лихорадочным тоном: — А что произошло после того, как вы дали кусочек кошке? Кстати, вы еще не нашли кошку?
— Ну-у… знаете ли… в общем, нет. Откуда вы узнали, что мы давали кусочек кошке? — внезапно спросил доктор. — Она была здесь? Мы обыскали всю больницу. Сестра, вы видели кошку?
— Нет, доктор, — ответил за Нилу Хэллок. — Сестра не кошку видела. Зато ее видел я. К нынешнему моменту это невероятно испуганная маленькая кошка — если она еще жива. Видите ли, вы дали ей слишком большой кусок. Она не сумеет вернуться назад. А она еще не видела ничего действительно существенного, всего лишь двухглавую змею, части гигантской многоножки и…
Доктор наклонился над кроватью и сквозь толщу простыней крепко сжал плечо исследователя.
— Где кошка, Хэллок? — спросил он спокойным, ровным голосом. — Где вы ее видели в последний раз?
— Здесь, — прошептал лежащий на кровати человек, — Здесь. В собственной голове, в своем кошмарном сознании. Там, куда я ухожу, когда вы заставляете меня заснуть. Там, где я встречаю доктора Рисбаммера, согбенного и лопочущего что-то бессвязное. Только он больше не доктор Рисбаммер, а несчастное, лишенное разума, искалеченное существо, которое цепляется за меня в поисках защиты и умоляет меня не видеть кошмарных снов, потому что он устал убегать, потому что боится, что когда-нибудь упадет и его поймают.
— Безнадежен! — Доктор Пертиннет выпрямился. — И это исчезновение доктора Рисбаммера в высшей степени некстати. Мало того, что мы не знаем, каков поставленный им диагноз, так еще вся эта история усиливает галлюцинации Хэллока, придает им, так сказать, материальную основу. — Он направился к двери. — Если бы только мы могли найти доктора Рисбаммера!
— Вы можете, черт бы вас побрал, вполне можете! — Хэллок напрягся под стягивающими его простынями. — Дайте ему шанс. Просто перестаньте тыкать в меня свои иголки, не давайте мне больше снотворного.