Балкон напротив
Шрифт:
Я, не раздеваясь, заварила кофе и вышла на балкон. Солнце уже готовилось к закату, его лучи приобрели теплый янтарный оттенок. Вдали на солнышке грелись многоэтажки, отсвечивая красными крышами. Только недавно в нашем городе наконец-то начали строить «радостные дома» из цветного кирпича, с красными и зелеными крышами, узорами на балконах и нестандартной формой фасада. Правда, новые районы, несмотря на юность, выглядели как-то «лысо». В то время как старые, не обращая внимания на свой возраст, утопали в зелени. Приходилось выбирать между красотой природы и новизной архитектуры.
Лучи
Я стояла, прислонившись спиной к подоконнику, и могла оставаться незамеченной. На знакомом балконе курил мой «художник». Теперь мне было неловко встречаться с ним взглядами. Когда он был незнакомцем, было как-то проще. Хотя, по сути, он до сих пор таковым оставался! В этот раз мужчина был одет в легкую полосатую рубашку, с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. В нем ощущалась внутренняя уверенность. Широкие, надежные плечи, к которым хочется прильнуть. Сильные мужские руки…
К реальности меня вернул звонок в дверь. Наверное, это Верка доковыляла на своих «ходулях». Увы, природа обделила подругу ростом! Но женщине легко исправить подобный недостаток при помощи обуви. Как хорошо, что мне нет нужды носить каблуки. На радость моим ступням, эта женская «привилегия» их миновала.
Глава 9
— Ох, ах, ох, ах, — Верка, сняв модные босоножки, растопырив пальцы и прихрамывая, устремилась к дивану.
— Зачем, не понимаю? Зачем носить такую неудобную обувь? У тебя к старости все пальцы в узелки завяжутся, и ты кроме разношенных лаптей ничего обуть не сможешь! — возмущалась я.
Верка плюхнулась на диван, с облегчением вытянула ноги и громко выдохнула.
— Они удобные. Просто я пешком шла от самого рынка.
— Зачем? — опять повторила я, непонимающе. От рынка до меня больше трех остановок. По жаре, да в такой обувке топать не меньше получаса.
— Что ты раскудахталась? — закатила глаза Верка. — Зачем, да зачем! Смылась с работы пораньше, Сереге сказала заехать за мной.
— Ну, заехал?
— Мы разругались, и он высадил меня у рынка. Сказал, что он не таксист. Я психанула и пошла пешком! Теперь у меня мозоли на двух пальцах и потные подмышки на блузке. — Верка подняла руки, наглядно демонстрируя ущерб.
— Фу, — скривилась я. — Ну, застираешь. Или возьми у меня что-нибудь…
— Ой, насмешила. Твои маломерки для подростков? Мои женские формы в них не поместятся. — Верка зазывно потрясла своими «формами».
— Тогда иди с потными! — бросила я, и пошла на кухню.
Пока я вытаскивала из холодильника суп, Верка, раздевшись до нижнего белья, хозяйничала в ванной, замачивая в тазу свою несчастную кремовую блузу.
— Лен! Посмотри на это! — обиженно сказала подруга. Она ущипнула себя за ляжку, где тут же обозначилась ненавистная «апельсиновая корка». В силу низкого роста и склонности к полноте, Верка всегда страдала от необходимости себя ограничивать. Не скажу, что я могла питаться без разбора! Однако отцовская наследственность позволяла, на зависть коллегам и Верке, наслаждаться вредными лакомствами гораздо чаще.
В намерении утешить подругу, я, отряхнув руки и задрав подол халата, проделала аналогичную процедуру, обнаружив у себя признаки целлюлита.
— Вот! Это особенность женского организма. Я читала, что это не зависит от веса. Просто свойства жировой ткани. У мужиков такого нет, даже у толстых.
— Раньше меньше было… — грустно заметила Верка и повела носом.
— Дальше будет больше! — «утешила» я подругу. — Бульон тебе в помощь. Поедим, посидим и пойдем.
— Куда? — удивилась она.
— Ну! — я с упреком взглянула на Верку. — За письмом же!
Та ахнула и хлопнула себя по лбу.
— Ничего себе, Ленка! Я и забыла! Серега все мозги вытрусил, чтоб его понос настиг.
Я улыбнулась и выключила газ под маленькой кастрюлькой. Привычка разогревать суп на плите осталась у меня с детства. Когда я была маленькой, микроволновых печей еще не было. Мама оставляла порцию супа в эмалированной миске. Придя домой со школы, я доставала из холодильника свой обед, и, следуя инструкции, включала газ. Дождавшись, пока суп начнет булькать, выключала. Затем устраивала пикник на еще не остекленном балконе. Там у меня был маленький стульчик и сколоченная отцом табуретка, покрытая штрихами разноцветного лака для ногтей. Табуретка играла роль витрины, демонстрирующей разнообразие палитры маминых лаков. Каждый новый купленный ею пузырек обязательно оставлял свой след на табуретке. В итоге, отцовская поделка превратилась в настоящий арт-объект и могла бы стать уникальным «лотом» на каком-нибудь аукционе винтажных вещиц. Но для меня она была бесценна!
Мы с жадностью навернули по тарелке супа. Верка в моей старой пижаме дожевывала хлебную корку. А я, как и подобает хозяйке, мыла посуду. В коридоре что-то пискнуло, и подруга убежала, вернувшись с телефоном в руках.
— Щас Серега приедет, — манерно процедила она.
— Что, заберет тебя? — я отложила в сторону полотенце.
— С какой стати? — удивилась подруга.
— А! Значит, с проверкой? — догадалась я.
Верка деловито закинула ногу на ногу, собираясь возразить. Но, отложив телефон в сторону, вдруг поникла.
— Знаешь, надоел он мне со своей ревностью! Постоянными проверками. И вообще! — она теребила уголок простенькой резиновой скатерки.
— Что «вообще»?
— Он какой-то… ну, как это сказать? Простоватый что ли?
— А ты у нас прынцесса Монако? — с укоризной взглянула я на Верку. — Тебе только сложных подавай!
Я приняла грозную позу. И вдруг поняла, как это похоже на маму. Именно так она делала, выговаривая мне за отказ очередному кандидату в мужья. «Еще пару дней в фартуке, и я начну смотреть мыльные оперы!».