Баллада о дипкурьерах
Шрифт:
— Денег три раза меньше возьму.
— С чего это вдруг?
То, что рассказал Хасан, заставило Владимира хохотать до слёз. Оказывается, Хасан принял своего пассажира за контрабандиста. В мешках контрабандный товар. Опасно. Поэтому и заломил несусветную цену. А в последней деревне ещё больше затревожился и потребовал дополнительной платы.
Ну а теперь другое дело! Он сам видел у старосты паспорт дипкурьера. Хасан переменился, стал приветливей, разговорчивей. И сразу забросал вопросами о Советской России, о новой власти, порядках.
Владимир
А когда упомянул, что виделся с вождём революции, беседовал с ним, Хасан восторженно зацокал языком.
— Не врёшь? Аллах ругать будет!
Вот какой была эта первая дорога в Анкару. На неё ушло четырнадцать дней. Ну а как будет теперь? Прежде всего нужен Хасан. Здесь ли он?
Владимира встретила турчанка. Узнала, улыбнулась и жестом пригласила войти.
— Хасан дома?
— Хасан? — она отрицательно покачала головой.
«Значит, нет Хасана. И не спросишь, где он, когда придёт. Его жена не понимает по-русски. Нужно искать кого-нибудь другого. Пойду в мастерские».
Турчанка поставила перед Владимиром кувшин с вином, принесла пшеничных лепёшек.
Владимир поднялся, собираясь уходить. Но женщина взяла его за руки выше локтей и посадила, сказав лишь одно слово: «Хасан». Прошло полчаса. Владимир снова встал, и турчанка снова посадила его. По-видимому, это означает: жди. Действительно, лучше обождать. Хасан — человек надёжный, выручавший уже не раз. А искать кого-нибудь другого, случайного — рискованно. Тем более в такую лихую пору.
Прошёл час, другой. Владимир начинал нервничать. Хасана нет, уже вечереет. «До сумерек я ещё успею сходить в мастерскую», — подумал Владимир и решительно направился к выходу. В дверях он буквально лоб в лоб столкнулся с Хасаном.
— Мерхаба, Володка! Здравствуй! — приветствовал его Хасан. — Длинно ждал?
— Давно. Где ты пропадал?
— Сперва скажи: как там моя Казань?
— Стоит на том же месте.
— Сердитый ты. Кушал? Пил?
— Тороплюсь я. Понимаешь?
Хасан рассказал, где пропадал весь день. Он ездил за пять вёрст в деревню на похороны своего друга турка. Этот турок был убит позавчера. Он работал шофёром на грузовике и возил боеприпасы. Но во время последнего рейса па колонну напали бандиты. Трёх шофёров убили. «Об этом же меня предупреждали ещё в Москве, в Наркомимделе! Действительно, сложно сейчас на турецких дорогах, — подумал Урасов. — Надо быть вдвойне осторожным».
Наскоро поужинали кислым молоком и лепёшками. Потом Хасан пошёл к знакомому шофёру, у которого был старый грузовик. Возвратился вместе с хозяином машины: «Мемед согласен».
… Владимир проснулся рано. Серый рассвет лежал над Самсуном. Вскоре подкатил, ковыляя по горбатой улице, грузовик. В кузове лежали плетёные корзины — Мемед вёз их продавать.
Итак, в Анкару. Машина заскрежетала, тронулась, поднимая пыль, ещё прохладную, успевшую остыть за ночь. По-русски Мемед не понимал, а дипкурьер не знал турецкого языка. Поэтому они молчали. Впрочем, Мемед
Шофёр быстро договорился с крестьянином: если есть деньги, это не проблема. Хозяин отвёл им комнату — половину своего глиняного дома.
Принёс немудрёный ужин — брынзу и лепёшки. Пока Владимир и Мемед закусывали, в соседней комнате появилось двое мужчин. Потом ещё двое. Наконец там оказалось человек десять. Все они с любопытством, но неназойливо заглядывали в комнату гостей.
Владимир недоумевал: почему столько народу? Через минуту-другую он удивился ещё больше. В комнату, что-то сказав по-турецки, вошли трое, держа в руках крупные виноградные гроздья. Положили на стол, потоптались на месте, рассматривая Урасова, и ушли. Потом появились другие и принесли инжир. Эти были смелее и пожали Урасову руку, произнеся непонятные слова.
Мемед, видя на лице Владимира недоумение, похлопал Владимира по плечу:
— Совьёт!
Турки закивали головами, заулыбались.
— Ийи! Ийи!
«Эх, до чего же, чёрт возьми, обидно, что их языка не знаю! — подумал Урасов. — Ведь по глазам вид но— хотят услышать советское слово!»
Он встал, произнёс:
— Ленин — Кемаль!
И турки вслед за ним тоже повторили два имени, снова произнесли: «Ийи!» Позднее, в Анкаре, Владимир узнал, что «ийи» по-турецки это «хорошо».
Чуть свет Владимир и Мемед были на ногах. Владимир отсчитал положенное количество лир за ночлег, протянул хозяину. Тот замахал руками: не надо! Так и не взял денег.
… Пылит по извилистой дороге ветхий грузовик. Добрались ещё до одного населённого пункта. Переночевали. И снова почти всё повторилось: турки с жадностью смотрели на советского человека, угощали фруктами.
Когда Урасов собрался на следующее утро двигаться дальше, он увидел на улице пять грузовиков. За баранками — солдаты, в кузовах — ящики.
«Боеприпасы», — догадался Владимир. Мемед уже пристроился было к колонне, чтобы ехать вслед. Но Владимир показал ему бумажку: «Стоп!»
«Если налетят на колонну бандиты, достанется и мне. Нужно повременить».
Колонна ушла. «Буду ждать полтора часа», — решил Владимир.
Правильно поступил! Колонна подверглась нападению. Два грузовика дымились. Остальные были изрешечены пулями. Солдаты уже разгрузили одну машину и теперь торопились снять ящики с другой. Владимир и Мемед бросились на помощь: если начнут рваться снаряды, то здесь, на узкой дороге, никому не проехать. В короткой схватке один солдат был убит, трое ранены. Несмотря на то, что колонна была атакована неожиданно, солдаты сумели дать отпор налётчикам: на склоне лежали пять трупов.