Баллада о Лорелее
Шрифт:
Они подошли ближе и только тут неожиданно обнаружили, что нижняя часть двери завалена огромными бетонными балками, так что открыть ее не представлялось никакой возможности. В потолке над дверью зияла огромная рваная дыра с торчащими во все стороны металлическими прутьями, и выглядело все это просто до невозможности опасным.
— Ну, и что теперь? — спросил Гюнтер, окидывая взглядом нежданную преграду. — Может, поищем что-нибудь попроще? А вдруг там и не вход вовсе?..
— Вход, вход… — ответил Каттнер, убирая в карман пеленгатор. — Ну что, взяли?
С этими словами он ухватился за конец верхней
— Вы шутите, капитан… Я пока еще не Супермен. И вам не советую. Надорветесь.
— Задействуй экзоскелет, Супермен, — Каттнер оторвал балку от пола. — Ну же! Долго тебя ждать? И смотри мне, держи крепче, не урони. А то имеем все шансы остаться без ног.
Гюнтер, наконец, разобрался со своим скафандром и торопливо ухватил балку с другого конца, все еще не веря в то, что из этого мероприятия хоть что-нибудь выйдет. К его крайнему удивлению, балка пошла на редкость легко, словно и не весила как целый антиграв. Они с Каттнером без особых усилий оттащили ее в сторону и аккуратно положили у стены, чтобы не дай бог не потревожить застывшие в неустойчивом равновесии руины, а затем вернулись за следующей.
Когда пространство перед дверью полностью очистилось, Гюнтер с молчаливого согласия капитана взялся за ручку и потянул на себя. Дверь даже не дрогнула.
— Ах, вот, значит, как, — сказал Гюнтер, со злостью взирая на оставшуюся в кулаке вырванную с корнем ручку, и потянул из кобуры лазерный пистолет. — Сейчас я тебя…
— Подожди, не суетись, — остановил его капитан, снова вытаскивая заветную черную пластину. — Здесь нужно не силой, а лаской…
— Какой еще лаской, — огрызнулся Гюнтер, отшвырнув бесполезную ручку куда-то в темноту, однако пистолет все-таки спрятал. — Разнести ее к такой-то матери… и вся ласка.
— Еще успеешь, если у меня ничего не выйдет.
Каттнер некоторое время колдовал над своим прибором, набирая что-то на виртуальной голографической клавиатуре, а потом вдруг сказал:
— Попробуй теперь.
Гюнтер громко хмыкнул, вовсю демонстрируя капитану свои сомнения, но тем не менее зацепил металлический край руками и потянул на себя. Тяжело, с явной неохотой, дверь все-таки открылась.
— Вот видишь, — произнес Каттнер, — что значит доброе слово.
— Ну да. И все же, не зря какой-то древний мудрец сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться куда большего.
Помещение за дверью оказалось очень небольшим по размеру, не больше кабины грузового лифта, и абсолютно пустым. Каттнера это обстоятельство, похоже, совсем не смутило. По всей видимости, он ожидал чего-то в этом роде. Он цепким взглядом окинул гладкие стены, а затем снова принялся что-то набирать на виртуальной клавиатуре.
Гюнтер терпеливо ждал результата. И, в общем-то, даже не слишком удивился, когда противоположная от входа стена вдруг стронулась с места и плавно поехала в сторону, открывая проход в наполненное мраком и тьмой пространство. В свете нашлемных фонарей блеснуло стекло.
— Лаборатория! — выдохнул Гюнтер.
— Лаборатория, — подтвердил капитан.
Стена неожиданно затормозила, дернулась раз-другой и остановилась на полпути.
— Все, — сказал Каттнер. — Сдохла. Похоже, мы пришли сюда на редкость вовремя.
— Что случилось?
— Энергия
Подобную тактику Гюнтер всецело одобрял, поэтому без лишних разговоров тут же притащил пару увесистых обломков, после чего самым тщательным образом заклинил обе двери, обеспечив таким образом путь к отступлению.
— Готово, — удовлетворенно сказал он, стряхивая пыль с перчаток. — Можем идти.
— Что ж, тогда пойдем и заберем наши деньги, — сказал Каттнер и первым шагнул в темный провал.
Внутри обнаружилось просто невероятное количество всякой мебели: лабораторные столы и высокие, под самый потолок, стеллажи и шкафы с чудом уцелевшими стеклянными дверцами, битком набитые какими-то баночками, горшочками и целыми рядами пробирок и колб, а также совершенно безумное количество валяющихся в проходах табуреток и стульев, то и дело цепляющихся за ноги в самые неподходящие моменты. Обычных столов тоже хватало, и на каждом из них громоздились внушительного размера пирамиды из аппаратуры абсолютно непонятного назначения. Мертвой или, вернее, пребывающей в затяжном летаргическом сне, чего, собственно, и следовало ожидать. А уж о компьютерах даже и говорить нечего… по две-три штуки на каждое рабочее место.
Центральное место в лаборатории занимал огромный стеклянный куб, и Гюнтер почему-то сразу понял, что именно туда и нацелено все окружающее его электронное изобилие. Над кубом и по сторонам свисали увесистые гирлянды разнообразных светильников, и отчего-то совсем нетрудно было представить, что когда-то они полыхали совершенно ослепительным блеском, не хуже самой Маленькой Лоры.
Световое пятно от нашлемного фонаря метнулось в сторону и выхватило из темноты застывшую рядом с кубом неподвижную темную фигуру. Капитан опирался о прозрачную грань рукой и задумчиво смотрел внутрь. Гюнтер подошел ближе.
Хм… ничего особенного, просто застывшая от холода земля. И много-много мелких и крупных горшочков все с той же землей, развешанных по боковым граням и свисающих с потолка на тонких цепочках. Только пустая земля, и ничего, кроме земли…
— Ну так что, капитан, — нарушил молчание Гюнтер, — так и будем здесь стоять? Подумаешь, заброшенный огород, и ничего больше… Что в нем такого?
— Теперь я понял… — глухо сказал Каттнер. — Им так и не удалось…
— Что вы поняли? Грядки как грядки…
— Я, наконец-то, понял, кто наши таинственные наниматели, и что именно могло им понадобиться в брошенной лаборатории.
— Будто вы раньше этого не знали, — сказал Гюнтер. — Не смешите меня.
— Ты, конечно, можешь верить или не верить, но действительно не знал. И вообще, меня этот вопрос тогда не слишком-то занимал. Я, вроде тебя, полагал, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. И для чего мне, спрашивается, могла бы понадобиться информация о том, кто именно предложил нам этот дьявольский контракт? За немаленькие, надо сказать деньги. Какого черта! Не все ли равно, лишь бы платили.