Баллада о Максе и Амели
Шрифт:
Мысль о том, что я выставлю себя в неприглядном виде, была для меня такой неприятной, что я тут же нарушила данное самой себе обещание не разговаривать с птицей.
– А ты можешь нам что-нибудь спеть? – спросила я у нее.
– Ой, вообще-то я лучше послушала бы твой рассказ, – весело прочирикала она.
Мерзкая птица уже заметила, как это все для меня мучительно.
Я обругала себя за то, что заговорила с ней. Почему эта сволочь не сидит сейчас в своей стайке таких же птиц с красной шеей, как она? Возможно, другим птицам так надоели ее насмешки, что они ее прогнали.
От Макса опять слегка запахло страхом. Это было не удивительно: он ведь не привык спать под открытым небом. Кроме того, у него явно все еще болел живот. Мне захотелось избавить его от страха, немного развеселить.
Я
Эту историю я на мусорной свалке частенько пела самой себе – особенно когда мне было очень грустно. Пела я ее, конечно же, негромко, а наоборот, очень даже тихо, чтобы мои братья и сестра не могли меня услышать. Поэтому сейчас впервые кому-то предстояло услышать эту историю в моем исполнении.
Я разволновалась. Очень сильно разволновалась. Я боялась показаться смешной. Мои первые звуки:
У собаки-матери был младший брат,– прозвучали фальшиво. Как и следующие:
Совсем не такой, как другие волки.Птица засмеялась:
– Кто тебя учил петь? Кошка, угодившая хвостом в огонь?
– Закрой свою пасть! – рявкнула я.
– У меня нет пасти.
– Тогда морду!
– Ее у меня тоже нет.
– Закрой то, что у тебя есть. И не издавай ни звука!
– Я не собираюсь исполнять твои распоряжения!
Ну вот, теперь и птица слегка рассердилась. Это нравилось мне больше, чем ее веселые насмешки.
– Пожалуйста, птица, помолчи, – сказал Макс. – Я хочу послушать песню.
Невероятно. Кто-то хотел послушать, как я пою. Я, а не моя сестра Песня. Я!
Птица, видимо, почувствовала, как сильно Макс жаждет утешения, а потому замолчала.
Макс посмотрел на меня ободряюще. От осознания того, что он очень хочет послушать мое пение и даже в этом нуждается, мой голос стал тверже:
У собаки-матери был младший брат,У которого росли перья.Все собаки смеялись и называли его Пером.Перо был грустным,Перо сердился,Перо не хотел больше жить.Он выл на луну:– Почему у меня перья?– Иди ко мне, – отвечала луна, – я тебе это разъясню.– Идти к тебе? Но как?– Расправь свои перья!Перо расправил свои перья,И под них нырнул ветер.Собака-мать крикнула:– Лети, братик, лети!Перо подскочил и полетел,Полетел мимо облаковК луне.И луна сказала:– Перья у тебя для того, чтобы спасти свою свору!Перо тут же увидел, что приближаются вороны.Они стали бросать в свору камни.СобакиЯ всегда надеялась, что мое коричневое пятно, отличающее меня от моих братьев и сестры, может быть чем-то вроде оперения. И что луна скажет и мне, что я спасу свою свору, потому что я – особенная. Но луна никогда мне ничего не говорила. Я, тем не менее, не теряла надежды. И сейчас терять ее мне уж точно не хотелось.
Я посмотрела на Макса. Он заснул, и от него уже больше не пахло страхом. Я сумела отвлечь его от его страха. Я гордилась собой. Хотя я и не могла петь так красиво, как Песня, мне, возможно, с течением времени удастся этому научиться. А если я могу научиться петь, то разве я не могу научиться и многому другому? Возможно, я смогу стать такой сообразительной, как Мыслитель. И такой быстрой, как Гром. И такой сильной, как Первенец. Сейчас, когда их не было рядом со мной и они не могли продемонстрировать мне, насколько они лучше меня, мне все казалось возможным. Абсолютно все!
Казалось до тех пор, пока птица вдруг не сказала:
– От твоих завываний у меня тоже может начаться понос.
Я посмотрела на нее, сидящую в свете луны на своей ветке. Я слишком устала для того, чтобы что-то сказать ей в ответ. Сегодняшний день был весьма утомительным. Таких дней раньше в моей жизни никогда не бывало. Дыхание Макса стало тихим. И равномерным. Мне было приятно его слушать. И я надеялась, что смогу послушать его и в следующую ночь.
14
На следующее утро Макс ткнулся в меня своей мордой:
– Проснись!
Я тут же встревожилась и стала прислушиваться и принюхиваться, но от Макса страхом не пахло. Птицы нигде видно не было. Я попыталась ее учуять. Безрезультатно. Она, значит, улетела. Прекрасно!
Макс снова ткнулся в меня мордой:
– Мне опять приснился сон.
Я встала и отошла от него чуть в сторону вдоль ряда кустов. Мне не хотелось еще раз выслушивать такой ужасный сон, как тот о человеке в маске ворона. Мне не хотелось снова мысленно представлять себе, как собакам вспарывают животы.
– Дай же я тебе расскажу!
Макс умоляюще посмотрел на меня. При этом его глаза сверкнули, как два отшлифованных черных кремня. Ну как я могла устоять перед таким взглядом?
– Пожалуйста, расскажи только то, что в этом сне есть хорошего.
– Хорошо, только хорошее, – ответил он. – Я плыл на корабле.
– А что это такое – корабль? – спросила я.
– На море, – продолжал Макс, не отвечая на мой вопрос. – На широком-широком море. Со всех сторон вокруг меня можно было увидеть только воду. До самого горизонта.
Я попыталась представить себе, что вокруг меня лишь вода. От одной только мысли об этом у меня начала кружиться голова.
– Корабль был огромный. И сделан он был из одного лишь дерева. На нем находилась целая сотня людей. Сотня людей и один пес. Я. Мой хозяин взял меня с собой…
– Тот самый, который надевал на тебя поводок?
– Нет, это был другой человек. В другие времена и…
– В другие времена? Что это значит?
– Пожалуйста, перестань меня все время перебивать! Это довольно трудно объяснить, но я наконец-то понял, что должны означать эти сны.