Баллада об ушедших на задание
Шрифт:
Здесь было светло. Очень светло. И хотя все качалось и глаза начинал застилать багровый туман. Сошников понял, что это еще не та комната. Та была еще левее, вот и дверь в нее, а эта только приемная, конечно, это только приемная…
Из-за стола, став на колено и положив на согнутую в локте руку «парабеллум», быстро-быстро стрелял большеголовый, стриженный под машинку эсэсовец. Он слишком боялся и слишком быстро стрелял…
«Сколько раз он выстрелил?.. Сколько раз… Не помню. Плохо дело, если уже выстрелы в меня из „парабеллума“ не считаю…»
А слева на столе лежал автомат.
Сошников добрел до него и в голову эсэсовца врубил
Держась за стену, почти ползя по стене, он добрался до двери в кабинет фон Хальдорфа. Вошел…
Алексея Иннокентьевича здесь не было…
Здесь не было никого…
Прямо было большое, открытое настежь окно, а сбоку в нем сверкало озеро, а там вдали, так близко, совсем рядом, была часовня… ребята… капитан Сад…
У него еще хватило сил подойти ближе и ощутить солнечное тепло на лице и груди… «Ребята…» Он улыбался и не слышал уже, как сзади стучат отбойные молотки, не видел, как материя на его груди разрывается фонтанчиками и превращается вся в темное рваное месиво… Он еще не знал, что уже умер.
16
Графа увидели сразу, едва он вылетел из калитки замка. Он тут же вскочил на ноги, размахивал кулаками и, наверное, что-то кричал, а потом поплелся по дороге, перекинув кожаную куртку через плечо, а потом вдруг бросился бежать и бежал очень быстро до самого леса, и, когда он остановился перед капитаном, дыхание у него было очень недурное – видать, в свое время получил хороший тренинг, да и нервная вспышка играла не последнюю роль: он не чувствовал ни расстояния, ни зарождавшегося зноя. Только вблизи стало видно, что рубаха на нем разорвана, на голове кровь и поперек левой щеки от глаза под ухо – продолговатый черный рубец, надо понимать, от удара прикладом. Капитан Сад все понял…
– Я нашел этого негодяя! – проревел Райнер. – Я видел его вот так же близко, как вас. Идемте. Я придумаю для него такую кару!..
– А как же дуэль?
– Они били меня палками!.. – Райнер швырнул на землю куртку и стал топтать ее своими желтыми ботинками на каучуковой подошве.
«Просто удивительно, – подумал капитан Сад, – что с него не сняли такие роскошные ботинки. Куда они там смотрели? А ведь они наверняка следят за ним, поэтому у нас один выход».
Почему Райнер здесь, догадаться было нетрудно. Фон Хальдорф отпустил его на заведомую смерть. Граф вернулся один – кто ему поверит, что он не предал разведчиков? Фон Хальдорф хотел разделаться с противником чужими руками. Может быть, с кем другим этот фокус и получился бы, даже наверняка получился бы именно так, как хотел фон Хальдорф. Но для капитана уловка была слишком очевидной.
Граф вдруг подскочил к капитану.
– Вы пойдете со мной?
– Нет.
– Но там остались ваши люди. Обер-лейтенант, он еще жив. Его пытают, наверное. Ведь это СС! Вы знаете, что такое СС?
– Да. Но мы туда не пойдем.
– Пойдете!
– Нет.
Райнер ухватил капитана за ворот. Тот резко повернул голову, приказал:
– Не стрелять! И вообще пусть этот дурак, этот идейный пацифист проваливает.
Граф понял, подобрал куртку, повернулся и пошел через поляну в сторону моста.
– Их много в замке? – крикнул вслед капитан Сад.
– Я не шпион, – через плечо ответил Райнер.
– Пусть фрица пропустят, –
«Ладно, – подумал он, – сами разберемся. Если б немцев там было человек десять, с этими тремя им не управиться. Один граф чего стоит, да и Сережу голыми руками не возьмешь. Значит, не меньше взвода одной охраны. И они уже знают о нашем существовании. Ждут нового визита. Ждут сюрпризов. Попробуй подступись к ним теперь…»
Ему пришлось прервать эти несложные размышления, потому что граф возвратился.
– Капитан, – сказал он, стараясь быть сдержанным, – у меня к вам будет просьба, которая вас не затруднит. Дайте мне автомат.
– Нет.
– Уверяю вас: вам не придется жалеть об этом.
– Нет.
– Молю вас!.. Я видел замученных пленных. Это надо видеть…
– Я забочусь о твоей душе, Райнер. Тебе придется делать все самому, Райнер. Уж такая это работа.
Райнер ушел совсем, а капитан остался сидеть на опушке леса под дикой грушей. Тень она давала ерундовую, рябую, как россыпь серых пятаков, зато взобраться на нее не стоило труда, и, хоть обзор увеличивался ненамного, даже этой малости было довольно, чтобы видеть все озеро, и луг до замка, и луг позади него, незаметно, возле самой кромки дальнего леса переходивший в узкую болотистую низину. Впрочем, на грушу он позволил себе взобраться только однажды: он не любил начальников – суетливых хлопотунов, и, поскольку в своих бойцах предполагал сходную точку зрения, старался всегда держаться солидно. Одно дело – произвести рекогносцировку лично, и совсем другое – поминутно карабкаться на наблюдательный пункт или вообще не слезать с него часами, выдавая свою неуверенность и нетерпение. Нет, у командира другая забота – он должен думать.
Зной становился невыносимым. Мстила бессонная ночь: голова была словно не своя, требовались почти физические усилия, чтобы держать мозг в напряжении. Временами капитан Сад растирал голову. Ему казалось, что тогда загустевшая, застоявшаяся кровь проталкивается, уступает место новой; это помогало ненадолго; свежей крови не было совсем. Возможно, поспи он хоть час, это принесло бы облегчение, но капитан знал, что не имеет права спать. Он должен был думать. «Думай, думай, – говорил он себе, повторял почти механически, тут же встряхивался и, озлившись, приказывал: – Думай!»
Он должен был понять, что означает эта тишина, это необъяснимое бездействие фон Хальдорфа.
Он сидел багровый от жары, с завернутыми выше локтей рукавами гимнастерки, с расстегнутым на одну пуговицу воротом и, когда ему что-то докладывали, только чуть поворачивал голову.
В одиннадцатом часу прибежал Федя Капто. Оказывается, дозор Норика Мхитаряна встретил двух наших разведчиков из какого-то соседнего хозяйства. Причем самое интересное, что их группа шла с тем же заданием, что и группа капитана Сада. Всего в группе пятнадцать человек, но базируются они далеко отсюда, в горах, по прямой будет километров двадцать, если не больше.
Капитан Сад потер глаза, потер уши, встряхнулся. Не помогло.
– Поищи за деревом, – попросил он Федю, – там должна быть фляга с водой.
С луга качнуло ветром пряную, сладкую духоту. Кажется, дело пошло веселей, пробормотал капитан, подтянул к себе автомат, отвел предохранитель и вогнал в ствол патрон.
– Вот что. Приведите их сюда. Но по дороге, – он сделал неопределенное движение рукой, – заберите у них оружие. Только действовать мягко, без нажима. Мол, порядок у нас такой.