Баллада: Осенние пляски фей
Шрифт:
«У меня на руках умирает девушка. Из-за меня».
— Я… все спят? Мне нужно кое-кого принести. Мне нужна ваша помощь.
Я понял, что повторяюсь, и заткнулся.
— Не понимаю, о чем ты, но сейчас открою заднюю дверь. Если ты еще сам ее не открыл.
— Сейчас буду, — ответил я, не слушая, что отвечает Салливан.
Запихнув телефон в карман, я неловко просунул руки Нуале под ноги и под мышками.
— Давай, детка. — Я, шатаясь, поднялся. Моя фуфайка свалилась на землю. Плевать, потом заберу. Я брел через траву
Одетый в спортивные штаны Салливан уже ждал. Его комната по-прежнему пахла корицей и маргаритками; на полу почему-то были рассыпаны бумаги. Салливан указал на аккуратно заправленную кровать, освещенную квадратом холодного солнечного света из окна.
У меня так устали руки, что, укладывая Нуалу, я едва ее не уронил.
Салливан смотрел через мое плечо:
— Она здесь учится?
— Нет. — Я убрал волосы с ее лица. — Помогите.
Он беспомощно рассмеялся:
— Ты так в меня веришь. Что с ней?
— Не знаю. Думаю, это из-за меня. — Я не поднимал глаз. — Она — фея. Муза.
— Господи Иисусе, Джеймс! — Салливан схватил меня за руку и развернул к себе. — Ты говорил мне, что не заключал сделок! Какого черта она оказалась на моей кровати?!
Его пальцы сжимали мою руку, а я, к своему стыду, не мог унять дрожь.
— Не заключал. Поэтому она здесь. Она ничего у меня не взяла. По-моему, она умирает. Салливан, пожалуйста.
Он смотрел на меня.
— Пожалуйста!
Мой голос звучал странно. Отчаянно.
Салливан выдохнул, отпустил мою руку и потер лицо:
— Джеймс, ты, наверное, ошибаешься. Лианнан сида от голода тает. Она не может оставаться видимой. Эта фея… девушка… у нее человеческая реакция.
— Она — не человек.
Салливан положил руку ей на лоб и пробежался глазами по ее телу.
— Очень худая, — заметил он. — Когда она ела в последний раз?
— Что? Я не знаю. Она не ест.
Я вспомнил зернышко риса у нее на губе.
— Давай сделаем по-моему. Укрой ее. Она замерзает.
Он исчез на кухне, и я услышал, как открывается маленький холодильник. Я вытащил из-под Нуалы одеяло и укрыл ей ноги. Провел пальцем по холодным скулам — казалось, они выступали сильнее, чем при нашей первой встрече. Очертил темные круги под глазами. Какое-то странное, горестное чувство внутри меня требовало свернуться калачиком рядом с ней и тоже закрыть глаза.
Салливан вернулся в сопровождении фруктового запаха.
— Газировка, — извиняющимся тоном сказал он, на мгновение остановил взгляд на моих пальцах на коже Нуалы и продолжил: — Самое сладкое, что у меня было. Еще есть мед, но я решил, что он слишком липкий. Приподними ее. Надеюсь, что она сможет попить… Что я делаю?
Я одной рукой обнял Нуалу. Мы с Салливаном с горем пополам изобразили из себя сиделок: я придерживал ее челюсть, а он понемногу вливал ей в рот питье.
— Осторожнее,
Я запрокинул ей голову и провел пальцем по горлу. Когда-то я видел, как это делала Ди, заставляя собаку проглотить таблетки.
Нуала сделала глоток.
Повторить. Так мы влили в нее примерно полстакана, а потом она закашлялась.
Кашель — это хорошо?
— Еще? — спросил неизвестно у кого Салливан.
Нуала открыла глаза, медленно посмотрела на меня, на Салливана, обвела взглядом комнату и сказала:
— Вот черт.
Нуала
— Тебе лучше? — спросил Джеймс.
Почему-то он напоминал мне яблоко. Джеймс загорел во время репетиций на свежем воздухе, а в отрастающих волосах все явственней был заметен красно-рыжий оттенок. Он стоял рядом со мной на холме, трогая пальцами колосья золотой травы, и все в нем напоминало мне о яблоках. Тех самых фруктах, которые проявляются во всей красе в конце года, когда лето давно прошло.
Я смяла и отпустила обертку от зернового батончика:
— Все лучше, чем быть в отключке. Зачем Салливан отправил нас на этот холм? Я же не енот, которого нашли на свалке. Меня нельзя отвезти обратно в лес и ждать, что я скроюсь в кустах.
Джеймс улыбнулся, хотя его пальцы оглаживали покой-камень:
— Вряд ли он полагает, что ты скроешься в кустах, моя драгоценная змея. Он сказал, что хочет поговорить.
— Я могу говорить где угодно.
— Я его понимаю. Твое… не вполне обычное появление, особенно в мужском общежитии, способно привлечь нежелательное внимание.
Я легла на спину, с хрустом сминая сухую траву. На небе не было ни облачка, и, лежа, я не видела ни одного из разноцветных деревьев у подножия холма, но все равно и прохлада в воздухе, и запах костров, и стремительнее порывы ветра возвещали о том, что Хэллоуин почти пришел.
Джеймс стоял надо мной, отбрасывая тень. Там, где солнце меня не касалось, было холодно.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрати спрашивать, — сказала я. — Я чувствую себя отлично. Великолепно. Никогда не была счастливее. Как ты меня нашел?
— Запросто: ты лежала на траве в полутора метрах от меня.
— Приляг, чтобы я могла тебя стукнуть, — попросила я, и он улыбнулся в ответ бескровной улыбкой. — Я спрашивала про то, как ты нашел меня до этого. На холме, когда я вырубилась. Ночью.