Баллады о Боре-Робингуде
Шрифт:
– То есть как это?!
– А так. Поверьте, исключительно ради вашей собственной безопасности. В порядке компенсации – вот вам три сотни долларов, не облагаемых налогом… Инспектор, отведите доктора к сеньору Авеланжу. Отпустите их обоих не раньше полуночи.
Оборачивается к Робинсону:
– А вам, констебль, боевое задание: езжайте в город и купите цифровую видеокамеру. Особые навороты нам ни к чему, главное – надежность и совместимость, так что Digital-8 под кассеты Hi8 будет, я полагаю, в самый раз. На вот, держи, – сэтими словами он разворачивает веером, как карточную сдачу, стопку извлеченных из кармана разноцветных кредитных карточек, что-то прикидывает –
Небрежно отстраняет карточку, протянутую ему подошедшим Чипом:
– Золотой картой платить – это ты классно выдумал: проще уж прям сразу репортеров созвать…
20
Бар американской военной базы. За столиками аккуратные, выглаженные военнослужащие (назвать их «солдатами» как-то не поворачивается язык) чинно пьют пиво с солеными орешками и кока-колу с пониженным содержанием сахара, листают журналы в ярких обложках; огромный телевизор, размером с экран старых кинопередвижек, демонстрирует во всех красках перипетии бейсбольной баталии. У стойки имеет место быть политкорректный флирт (с легким креном в сексуал-харасмент) крепко сбитого, эдакого квадратно-гнездового, рыжего капитана-ирландца и статной, потрясающе красивой медсестры-негритянки. Внезапный гвалт на дальнем конце бара, где телевизор; все головы – включая капитанскую – поворачиваются, дабы оценить бейсбольную ситуацию, и тут по лицу как бы покинутой на этот миг медсестры пролетает облачко досады, граничащей с обидой: девушка, похоже, относится к происходящему несколько серьезнее бравого ирландца… Капитан меж тем, чуть скрипнув табуретом, возвращается было на исходные позиции, но тут их беседа вновь прерывается – рядом возникает вестовой:
– Капитан О'Лири? Прошу прощения, сэр, но вас срочно вызывают в штаб.
Ирландец рассеянно оставляет на стойке купюру, кивает девушке (по всему чувствуется, что мыслями он уже где-то там, далече) и направляется было к выходу – но вынужден обернуться на ее оклик:
– Джерри! Постой!..
Да, тут похоже все всерьез…
– Джерри, прошу тебя… Береги себя там!
– Где это – ТАМ?
– Там, куда тебя сейчас отправят… Я чувствую… у меня так бывает… Береги себя, слышишь?! Пожалуйста…
– Непременно, – широко улыбается капитан. – Рад, что тебе это небезразлично…
Сбегает по ступенькам бара, легко вспрыгивает в джип, который тут же рвет с места. Девушка безотрывно глядит ему вслед, губы ее беззвучно шевелятся – похоже, молится…
21
Полицейское управление. В «обезьяннике» для мелких правонарушителей (иных мест заключения тут, похоже, не предусмотрено) – четверка пленных тонтон-макутов, прикованных наручниками к прутьям решетки. Перед раненным в колено, который сидит, привалясь спиною к стене, – опирающийся на трость Подполковник (Ванюша застыл чуть поодаль); сочувственно кивает на перевязанное и заключенное в лубок колено:
– Хреново, чай?
– А то сам не знаешь? – кривит посеревшие от боли губы тонтон-макут.
– О! Гляди-ка ты, сразу понял… Да, так оно и было: сперва в левое колено, потом в правое… У парней не было времени на пентотал и прочие новомодные штучки, вот и пришлось им – как в прежние, эпические, времена. Старший передо мной даже вроде как извинился – дескать, «ничего личного»… А парни те, к слову сказать, работали как раз на твою
Тот отворачивается:
– Не понимаю, о чем вы толкуете, сэр.
– А мне просто любопытно: у вас там, в Штатах – пенсия за два ампутированных колена вдвое выше, чем за одно? Опять-таки, яйца: они как – дороже или дешевле коленок?
Негр поднимает голову; лицо его густо покрыто потом:
– Ну, давай! Делай свое дело…
– Я?! – нарочито изумляется Подполковник. – Да я тебя и пальцем не трону: «колумбийский галстук» тебе повяжут собственные кореша… Парни! – оборачивается он к троице тонтон-макутов, прикованных к противоположной стенке «обезьянника». – Может, вы еще не въехали, но ваш кореш – легавый. Ну а уж на кого именно он работает – на Си-Ай-Эй или на кого еще – это пусть выясняет ваша служба безопасности. Пускай они его поспрошают – где нынче выдают такие вот опознавательные жетончики…
Небрежно кидает медальон на пол и направляется к выходу; там его и останавливает хриплый оклик раненого:
– Это не по правилам, сэр!
– Что именно? – роняет через плечо Подполковник.
– То, что вы делаете. Вы понимаете, о чем я говорю!
– О-о! Похоже, наш разговор вступил в фазу конструктивного диалога. Ванюша, отцепи-ка его от решетки и перенеси в кабинет.
Устремленные им вслед взоры троих оставшихся в «обезьяннике» тонтон-макутов способны, наверно, прожечь дыру в танковой броне…
22
Взлетно-посадочная полоса; черные – на контражуре– силуэты пальм, режущие на дольки апельсин закатного солнца. В отверстое чрево уже раскрутившего свои винты вертолета (огромный транспортник «Чинук» CH-47 – «летающий вагон», способный нести на внешней подвеске легкий танк) тянется нечто вроде муравьиной тропы: деловито снующие «мураши» в камуфляжной форме таскают свои «сосновые иголки» и «дохлых гусениц» – чудеса военного снаряжения, для которых в нашем отечестве и названий-то не придумано; по аппарелям вкатывается прямо внутрь джип с такими наворотами и прибамбасами, что писателям –фантастам впору б сразу переквалифицироваться в управдомы…
Чуть поодаль от кордебалета – примадонны: шеренга из двух десятков людей, одетых в пляжное, но увешанных оружием с головы до пят. В группе все как положено – белые, негры, латиносы и даже китаец; трое или четверо довольно симпатичных девушек: сочетание топиков и бикини с базуками и пулеметами а-ля Рэмбо – чисто в стиле картинок Вальехо. Перед строем – старший группы (давешний квадратно-гнездовой капитан, одетый в дурацкую цветастую хламиду) и аристократической внешности полковник в морской униформе: последний инструктаж. Слова неразличимы за ревом двигателей: шквал, поднятый винтами летучего динозавра, подхватывает их и зашвыривает куда-то прочь, в бездонную чашу морского простора. Бравый капитан козыряет мудрому полковнику и дает короткую отмашку своим спецназовцам – «По машинам!»
23
В полицейском управлении – временное затишье. Юный констебль Робинсон самозабвенно чистит помповое ружье, Ванюша маячит за плечом доктора, который делает очередной укол уложенному на топчан цээрушнику («Обожди, парень, сейчас полегчает!»), Подполковник уединился в уголке и ведет там какие-то сложные переговоры по спутниковому телефону. Робингуд поднимает взгляд от реквизированной у инспектора карты острова на осунувшегося Чипа, весь облик которого – немой вопрос «Когда?..»