Балтийцы идут на штурм! (c иллюстрациями)
Шрифт:
Но эта победа буржуазии и соглашателей была непрочной. Жизнь наглядно показывала массам, что им не по пути с меньшевиками и эсерами, стремящимися ликвидировать права народа, завоеванные в феврале.
После массовых арестов большевики быстро оправились и продолжали работу с еще большей активностью. Гельсингфорсскому комитету РСДРП (б) удалось вновь открыть свою
[121]
газету. Правда, теперь она называлась не «Волна», а «Прибой». Но это не отразилось на ее содержании.
В начале августа матросы начали
Ниже следовало двадцать три подписи. На крейсере «Диана» из эсеровской партии вышли сразу шестьдесят человек...
А ряды большевиков неуклонно росли. К началу августа организация РСДРП (б) в Гельсингфорсе насчитывала уже более 4500 человек. Наша агитация находила все более широкий отклик. За время разъездов по частям береговой обороны в кармане моего бушлата скопилась толстая пачка резолюций, принятых на митингах. Все они говорили о том, что солдаты и матросы решительно протестуют против политики Временного правительства. Многие из них вступили в партию большевиков.
В то время как на местах происходило заметное полевение масс, Центробалт нового созыва, избранный в период наступления контрреволюции, оказался в большинстве своем соглашательским.
На его первом же заседании новый командующий Балтийским флотом контр-адмирал А. В. Развозов, присланный в Гельсингфорс вместо Вердаревского, без обиняков заявил,1 что Центробалт будет впредь руководствоваться программой, выработанной для него штабом флота. Развозов считал, что следует в первую очередь заняться хозяйственными делами флота, не лезть в политику, поддерживать правительственные органы и Центрофлот. В ЦКБФ первого и второго созывов такая речь вызвала бы бурное негодование. Но теперь Развозова встретили аплодисментами.
Развозов прежде был начальником Минной дивизии. Ее состав отличался верноподданническим отношением к Временному правительству, и оно решило вверить ему флот. По мнению морского генерального штаба, это был «твердый руководитель», а главное — политически благонадежный.
Развозов надеялся превратить ЦКБФ в орган, который
[122]
не будет вмешиваться в дела штаба и отойдет от политических вопросов.
В Гельсингфорсском комитете партии, куда я явился после возвращения из бухты Лапвик, мне сказали, что контакт с Центробалтом почти утрачен, там нужно восстановить влияние большевиков.
Новый председатель ЦКБФ Сергей Магнитский встретил меня без особого восторга. Он уже успел забыть обиду, нанесенную ему в июльские дни. Он гордился, что избран председателем, и добросовестно
— Слышал я, что ты все не унимаешься, агитируешь против правительства — сказал он мне при встрече. — Откровенно говоря, не пойму, зачем вы, большевики, воду мутите. Сейчас страну к единению звать надо, а вы к расколу ведете...
— Нет, отчего же? Мы тоже за единение — только не вод властью Временного правительства. И народ нас поддерживает. На вот, полюбуйся, что матросы и солдаты о «временных» говорят, и особенно о твоем любимчике Керенском!
Я протянул Магнитскому пачку привезенных с собой резолюций. Он пробежал глазами несколько листков, поморщился. Потом сказал сухо:
— Предупреждаю, что сейчас такая агитация в Центробалте не пройдет.
— Это мы еще посмотрим, — ответил я и отправился устраиваться в каюту.
Мы снова поселились вместе с Сапожниковым. Иван с первых же минут встречи начал вовсю ругать соглашателей из нового состава Центробалта, а больше всего — председателя Сергея Магнитского. Он рассказал, что теперь заседания проходят нудно. Недавно, например, решали, каков должен быть порядок командировок и переводов с корабля на корабль, говорили о постановке санитарного дела на флоте, о питании членов ЦКБФ, о самовольных отлучках матросов, о раскладке жалованья.
— Штаб командующего нарочно загружает нас подобными вопросами, пояснил Сапожников, — чтобы на политику времени не оставалось. Только, я думаю, командующий напрасно опасается. Такой состав Центробалта не решится ослушаться правительства. Управляющий морским министерством Лебедев написал в газете, что новый Центробалт продолжает вести прежнюю политику. Конечно, он наврал. Ничего общего между старой и нынешней линией! И командование флота об этом отлично знает. И все же наши согла-
[123]
шатели перепугались: а вдруг поверят! Вчера приняли резолюцию о том, что мы теперь другие. Да еще слезно просили Центрофлот оградить от незаслуженных нападок. Нашли кого умолять! Центрофлотовцы сами на задних лапках перед правительством ходят... Вчера же Гребенщиков предложил на заседании — давайте, говорит, товарищи, выясним свою политическую физиономию, давайте идти рука об руку с центральной властью... Слушать противно!
Сапожников сетовал, что малочисленная группа большевиков ничего не может поделать с соглашательским большинством Центробалта.
— Недавно Измайлов из тюрьмы вернулся, — добавил Иван, — он хотя и эсер, но левый и нашу линию поддерживает. Хорошо, вот ты еще приехал сейчас каждый штык на счету...
В том, что Сапожников не преувеличивает трудностей, я убедился на ближайшем заседании. Обсуждались текущие дела, и речь шла о контакте с научно-просветительным отделом матросского клуба в Гельсингфорсе. Слово взял Гребенщиков. Ему, оказывается, не нравится, что на местах матросы открыто критикуют правительство, требуют освобождения все еще сидящих в тюрьмах членов делегации Балтийского флота.