Балтийцы сражаются
Шрифт:
Да, эти сложнейшие задачи мы сумели решить главным образом благодаря высокому порыву людей, их страстной любви к Родине, самоотверженности.
Как всегда, велико было в этот период значение партийно-политической работы, хотя она имела особые трудности. Дело в том, что длительное время командиры и политработники по понятным причинам в разговорах с людьми не указывали конкретные сроки и участки наступления войск фронта.
Но вот в начале января Военный совет флота собрал всех командиров и начальников политотделов соединений. На совещании речь пошла об активных наступательных действиях. Стало ясно, что теперь и для нас близок решающий час. Это вызвало у всех
Переброска войск и техники в Ораниенбаум внешне не выглядела так эффектно, как многие другие боевые действия или операции Балтийского флота. Перевозки есть перевозки. Формально это не бой, не сражение. Тем не менее хочу особо подчеркнуть: это был подвиг, который дал возможность нанести сокрушительный удар по врагу.
Ленинград выстоял, Ленинград победил!
В ночь на 13 января я встретил на Лисьем Носу командующего 2-й ударной армией генерала И. И. Федюнинского. К ее бойцам и офицерам ленинградцы питали благодарные чувства. Трудящиеся города Ленина знали, что армия была активной участницей боев в январе - феврале 1943 года, благодаря которым удалось открыть прямую железнодорожную связь со страной и с Волховским фронтом. И вот сейчас снова начинается наступление прославленного объединения. И снова - в январе, и снова - под командованием Ивана Ивановича Федюнинского.
Имея в виду это повторяющееся сочетание, - кто-то из наших балтийцев уважительно окрестил командарма "генералом Январем".
– Мне сказали, что вы здесь, - обратился ко мне Федюнинский.
– Но признательность выражу, товарищ адмирал, когда заколотим крышку гроба нашего противника.
– Значит, начинаем?
– спросил я.
Он был озабочен и напряжен. Его можно было понять: армия сосредоточена на пятачке и с него должен быть нанесен удар по врагу. Задача не из простых!
Угадывая его состояние, я сказал:
– Не сомневайтесь, Иван Иванович, вся наша авиация и артиллерия с рассвета четырнадцатого в вашем распоряжении, в том числе не меньше сотни стволов крупных калибров... Не подведем.
На машине мы вместе уехали через Горскую в Кронштадт, а оттуда на буксире в Ораниенбаум.
И вот он настал, долгожданный момент. 14 января "генерал Январь" приказал открыть огонь. Я в это время находился на наблюдательном пункте 1-й артиллерийской группы у переднего края ораниенбаумского плацдарма. На хронометре 9 часов 35 минут.
– Начинаю, - сказал подполковник Проскурин.
Я протянул ему руку, дружески пожал:
– Действуйте!
Странное, ни с чем не сравнимое чувство овладело мной, когда на НП в лесу, в непосредственной близости от переднего края, я воочию наблюдал эффективность действий нашей артиллерии.
Это был шквал огня и раскаленного металла. На вражеском переднем крае и в районе важнейших целей рвались двенадцатидюймовые снаряды Красной Горки. Их мощные взрывы были видны и слышны за два десятка километров. Снаряды других калибров накрывали штабы и батареи противника, узлы дорог, разрушали траншеи...
В оглушительной канонаде выделялись орудийные голоса Кронштадта, его фортов и линейного корабля "Марат". Их снаряды проходили над нашими головами. Плотность огня была великолепная. Ведь мы смогли перевезти на ораниенбаумский плацдарм даже несколько железнодорожных батарей...
Я жил ощущением наступившего боя. Адская канонада, казалось, распространилась вдоль всего горизонта. Неотразимые удары крушили оборону врага. Возникали огромные столбы дыма и огня, доносились взрывы, тряслась земля. Более 100 тысяч снарядов и мин обрушили артиллеристы армии и флота на позиции
Славный день! Канонада еще не умолкла, а корректировщики с высот за поселком Таменгонт доносили, что наши танки сбрасывают маскировку, готовится к атаке пехота.
Войска генерала И. И. Федюнинского перешли в наступление.
Опираясь на сильно укрепленную и глубоко эшелонированную оборону, противник ожесточенно боролся за каждый опорный пункт, пытался контратаковать...
Участились доклады наблюдателей и корректировщиков. Все чаще поступали просьбы на открытие огня, прежде всего по Порзолову и Сашину, по Владимирову и Кузнецам. Короткие артиллерийские удары повторялись шестнадцать раз. По заявке командира стрелкового корпуса, наступавшего на правом фланге войск 2-й ударной армии, генерала А. И. Андреева артиллерии флота было приказано усилить огонь против объектов противника, которые еще не были разрушены и могли помешать продвижению войск.
Доложили о захвате первых групп пленных. Прежде почти всегда самодовольные, гитлеровцы ныне держались по-иному - растерянно и робко рассказывали о своем поражении.
К концу дня стало ясно, что первая позиция оборонительной полосы врага взята нашими войсками.
А как обстояло дело в Петергофе, в Стрельне? Я позвонил начальнику штаба фронта генералу Д. Н. Гусеву. Он ответил, что петергофско-стрельнинская группировка вражеских войск еще держится. На петергофском участке на каждую цель противника расходовалось 40 - 70 снарядов крупного калибра. Выполняя требования генерала И. И. Федюнинского, флотские артиллеристы открывали огонь по объектам в районах Капорья, Кернова и Глобицы, громили скопления вражеских войск и техники. С большим напряжением в этот день работали артиллеристы подполковника Г. В. Коптева, майоров Е. С. Семенченко, Я. Д. Туликова и В. Д. Стукалова. А батареи Е. П. Мельникова, И. Н. Бердникова и А. В. Марчукова полностью разрушили узлы обороны в Дятлицах, Гостилицах и Ропше. В распоряжении врага наблюдалось не менее двадцати крупных взрывов и пожаров.
Запись тех дней: "За день в 1-й группе проведено 128 стрельб. Выпущено 3112 снарядов только крупного калибра".
В ночь на 15 января и в течение всего дня артиллерия флота продолжала наносить удары по вражеским батареям, уничтожая и нейтрализуя их. Мне в эту ночь предстояло перебраться в город, пересечь его и прибыть на командный пункт фронта.
Фашисты, конечно, догадывались, что стоявшие в конце Международного проспекта стены огромного недостроенного и разбитого Дома Советов скрывают наблюдательный пост наших артиллеристов - очень уж удобное место. Поэтому здание часто обстреливалось. Но немцы не предполагали, что в разгаре начавшегося наступления отсюда будет управлять войсками командующий фронтом. Здесь была сосредоточена мощная оптика, радиостанции и Другая техника управления, сюда тянулись десятки проводов связи.
Ранним утром, до начала небывалого артиллерийского "концерта", которому предстояло разразиться теперь уже на главном участке наступления, я был на КП фронта. Вместе с Л. А. Говоровым поднялись на чердак разрушенного здания. В морозной синеве сумрачно вырисовывались Пулковские высоты, в стереотрубу отчетливо просматривался весь передний край.
Артподготовка началась. Тысячи стволов фронта и флота сотрясали воздух. В грохоте канонады наши попытки разговаривать напоминали мимику актеров в немых фильмах. Мы вынуждены были объясняться друг с другом записками. Меня, да и всех присутствующих здесь восхищала удивительная сила огня, ритмичность, непрерывность и точность действий наших артиллеристов.