Балтийцы вступают в бой
Шрифт:
Каждый новый день боев свидетельствовал о провале «молниеносной войны». Враг встречал сильнейшее сопротивление Советских Вооруженных Сил. Все чаще и чаще противник должен был не наступать, а организовывать оборону от контратак советских войск.
Получив отпор под Лугой, фашисты устремились на Нарву. Положение, здесь накалилось, немцы рвались вперед, пытаясь занять наши оборонительные сооружения и с ходу форсировать в нескольких, пунктах реку Нарова. Стала реальной угроза прорыва врага на восток по шоссе Нарва — Кингисепп. Теперь сюда была брошена йря авиация флота. Десять напряженных дней балтийские летчики наносили один за другим мощные удары по врагу.
Из Таллина в Нарвский залив для огневой поддержки
Командование 8–й армии дало высокую оценку эффективности огня эсминца. Была сорвана попытка противника форсировать реку Нарова в районе деревни Долгая Нива.
В последующие дни артиллерийскую поддержку войскам оказывали также канонерские лодки «Красное Знамя», «Волга», «Москва», «Амгунь», которыми командовал капитан 2 ранга Н. В. Антонов. Далее по ходу повествования мне придется еще не один раз говорить о канонерских лодках (их у нас было не мало, позже они стали как бы «линейными кораблями» на Ладоге), поэтому позволю себе небольшое отступление и, чтобы дать читателю представление о них, приведу письмо одного из командиров этих легендарных кораблей капитана 1 ранга запаса А. Е. Шомракова: «Канонерская лодка «Волга» была оборудована на Кронштадтском судоремонтном заводе из грунто — отвозной шаланды. Максимальный ход ее 8 узлов, вооружение — два 130–миллиметровых орудия. Матросы, боцман, машинисты были взяты из экипажа шаланды. Комендоры и связисты присланы из запаса, самому младшему из них по возрасту было более сорока лет. Несколько человек участвовало в гражданской войне на Балтике. Помню, один из комендоров, Никонов, плавал в гражданскую войну на эсминце «Гавриил», он один из немногих спасшихся при его гибели. Кадровых офицеров на корабле было два: артиллерист и командир, остальные офицеры — вчерашние гражданские из экипажа этого же судна…»
Вот такими были канонерские лодки (кроме «Красного Знамени»). А вот что они делали: «Наш корабль, — пишет А. Е. Шомраков, — активно поддерживал огнем своих 130–миллиметровых орудий фланг войск 8–й армии (Нарвский залив). Ежедневно нас бомбили самолеты врага, нередко делали попытки обстреливать дальнобойные орудия противника. Случались и попадания, осколки рвущихся снарядов выводили из строя наших людей, но мы держались на своих прежних позициях. С наступлением темноты обычно отходили на север в пролив Хайлода, отдыхали, залечивали баны, а с рассветом снова шли на боевые позиции, на связь с корабельным корректировочным постом, находившимся в боевых пбрядках сухопутных войск, которые мы поддерживали. И так поЦти ежедневно, весь август.
Однажды я был приглашен на командный пункт 8–й армии. Командующий дал высокую оценку нашей поддержке, отметил мужество и храбрость краснофлотцев, которые находились в боевых порядках его армии. Это была, несомненно, героическая страница боевого корабля, (в короткий срок вооруженного, обученного самым элементарным способам маневрирования, но умело ведшего огонь в поддержку фланга наших войск».
…Все попытки фашистов форсировать Нарову и выйти на оперативный простор были отбиты. Под ударами советских войск и при поддержке авиации флота противник понес большие потери в Долгой Ниве, Карьяти, Омути. Наступление было приостановлено.
Героически дрались военные моряки на всех сухопутных рубежах, куда их посылал флот. Морские пехотинцы 2–й отдельной бригады в конце июля — начале августа с беззаветной храбростью отражали натиск врага в районе Хорошево — Ивановка. Здесь они сражались бок о бок с бойцами 2–й дивизии народного ополчения, в составе которой были рабочие —
В июле из Кронштадта направлялась на передовые позиции 4–я отдельная бригада морской пехоты. Командовал бригадой генерал- майор береговой службы Б. П. Ненашев, военкомом был назначен полковой комиссар М. П. Вайдо. Личный состав бригады рвался на фронт.
— Просим отправить нас на фронт, мы хотим отдать все' свои силы и знания для разгрома фашизма, — писали в своем рапорте братья Ивашкевичи, курсанты Валаамской школы боцманов.
— У меня четыре сына пошли на фронт, — заявил командованию старый балтиец Великотный, — теперь я сам становлюсь в ряды защитников Родины, чтобы бить фашистов.
Так писали и говорили многие балтийцы, не только бойцы 4–й отдельной бригады морской пехоты, на фронт просились сигнальщики, торпедисты, дальномерщики, минеры кораблей, курсанты учебных отрядов и школ, моряки отряда подводного плавания.
Бригада сосредоточилась на Шлиссельбургском рейде. Отсюда ее батальоны отправлялись на острова Лункулунсаари и Мантсинсаа- ри, Рахмассари и Коневец, где происходили жаркие боевые схватки. Несколько позже (в сентябре) морские пехотинцы были переброшены на правый берег Невы (Невская Дубровка), куда подошли передовые фашистские части, стремившиеся прорваться через Неву, чтобы встретиться с финскими войсками и замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда. Как известно, кольца в то время не получалось: финские войска были остановлены стрелковыми дивизиями нашей 23–й армии при мощной поддержке артиллерии и авиации флота на рубеже реки Сестра. Свой вклад внесли и бойцы 4–й отдельной бригады морской пехоты, проявившие в боях героизм, доблесть и преданность своей Родине.
Добрым словом должен вспомнить наших железнодорожных артиллеристов, и прежде всего батарею № 12, особо отличившуюся в боях на дальних подступах к Ленинграду. Эта батарея уже в первые дни войны была переброшена с мыса Пакри сначала в Ижор- ский укрепленный район, затем под Новгород, а оттуда перешла в распоряжение начальника артиллерии Лужской оборонительной позиции. Отражая натиск врага на реке Луга, артиллеристы батареи умело использовали разветвленную железнодорожную сеть, удачно маскировались, меняли временные позиции и громили врага из своих дальнобойных орудий. Авиация противника усиленно охотилась за батареей. В ясный августовский день фашистским самолетам удалось сбросить тяжелые бомбы в непосредственной близости от орудийных транспортеров. Взрывная волна опрокинула орудийные площадки. Один из вражеских самолетов был сбит пулеметным расчетом сержанта Ермолаева; сам сержант вскоре геройски погиб. Погибли командир взвода ПВО лейтенант Худу- шин, три краснофлотца, тринадцать человек были ранены…
О том, что было дальше, впечатляюще рассказывает в своем письме командир батареи, полковник запаса Григорий Иосифович Бар- бакадзе: «Взрывами бомб артиллерийские установки весом в 170 тонн, силовая станция, центральный пост и погреба с боеприпасами были завалены в воронки, а часть из них отброшена на несколько метров от железнодорожного полотна. Фронтовая железная дорога была выведена из строя.
Приказ, вскоре полученный из Москвы, гласил: движение по железной дороге должно быть восстановлено в течение шести часов. Но как убрать тяжелые подвижные орудийные транспортеры, вагоны с полотна за такое короткое время? Особую опасность представляли вагоны со снарядами, отброшенные на восемь-де- сять метров и упавшие вверх колесами. Осколочно — фугасные снаряды весом в 97,5 килограмма в то время еще снабжались особыми взрывателями, которые не имели походного крепления. По существующим инструкциям подобные снаряды, упавшие с высоты четырех метров, подлежали уничтожению путем подрыва. Узнав об этом, один из прибывших на место происшествия начальников приказал взорвать всю материальную часть и боеприпасы, расчистить путь и восстановить движение.