Балтийцы вступают в бой
Шрифт:
Были предусмотрены и осуществлены также другие меры, но, поскольку они не касались флота, я не стану о них говорить, и остановлюсь на действиях флотской артиллерии в те тревожные дни.
Артиллерия флота была готова к тому, чтобы выполнить особо серьезные задачи по отражению вражеского наступления. Централизованное командование, осуществляемое контр — адмиралом И. И. Греном, помогало сосредоточивать на опасных направлениях максимальное количество стволов. К сентябрю артиллерия флота имела около 400 стволов от 406 до 100 миллиметров.
И. И. Грен прилагал в этот период усилия и к формированию батарей на базе материальной части артиллерии недостроенных кораблей.
Из Кронштадта в Ленинград пришли и, став на огневые позиции, немедленно включились в общую систему огня эскадренные
Корабли, форты Кронштадта, береговые и железнодорожные батареи, сооруженные руками рабочих заводов «Большевик», Металлического, Балтийского, им. Жданова и других, вместе с мощной наземной артиллерией фронта создали огневую стену на юго — западных и южных окраинах города, которую враг так и не смог преодолеть.
Показателем высокоактивного использования флотской артиллерии в сентябрьских боях может служить расход боезапаса. Только за один месяц на флоте было израсходовано 25 392 счаряда, из них тяжелых — 406 и 180–миллиметровых — 5828, или 23 процента.
Немецко — фашистское командование недооценивало значение артиллерии флота при проведении сентябрьского штурма Ленинграда. В дневнике Гальдера за 5 октября 1941 года имеется следующая запись: «Согласно докладу генерала Бранда, противник имеет в районе Ленинграда 16 батарей и на кронштадтском участке фронта 12 батарей. Наша артиллерия значительно превосходит по численности артиллерию противника на обоих участках» [61] .
Не зная наших возможностей сосредоточения артогня на этом направлении, противник решил все же направить главный удар на урицком направлении, где артиллерия кораблей и батарей флота могла наносить массированные удары.
61
Ф. Гальдер. военный дневник (Пер. с нем.). Т. 3, кн. 3. М., Воениздат, 1971, стр. 171.
Бои у стен Ленинграда не прекращались ни на один день. Немецко — фашистское командование стремилось измотать силы защитников города, обескровить Ленинград.
В эти тревожные дни в историческом зале Смольного, откуда в октябре 1917 года В. И. Ленин руководил социалистической революцией в России, состоялось собрание актива Ленинградской партийной организации. Руководитель ленинградских большевиков член Военного совета Ленинградского фронта А. А. Жданов, выступая на этом собрании, говорил: «Наступил момент, когда все большевистские качества должны быть приведены в действие. Без всякой фразеологии готовиться к защите Ленинграда. Здесь должно быть организовано тесное взаимодействие между подступами к городу и самим городом. Задача состоит в том, чтобы накоротко обучить главным, самым необходимым приемам борьбы: стрельбе, бросанию гранаты, уличному бою, рытью окопов, переползанию… Надо сделать так, чтобы никто не был простым наблюдателем, и провести в самое минимальное время такую же мобилизацию трудящихся Ленинграда, как это было сделано в 1918–1919 годах. Нужно побороть в себе элементы неорганизованности и благодушия. Враг у ворот. Вопрос стоит о жизни и смерти. Либо рабочий класс будет превращен в рабов и лучший его цвет будет истреблен, либо соберем все в кулак и ответим двойным ударом, устроим фашизму могилу под Ленинградом. Все зависит от нас. Будем крепкими, организованными, сильными, и победа будет за нами» [62] .
62
Д.
Каждый участник собрания партийного актива, каждый ленинградец, почувствовав, что над городом нависла смертельная опасность, с беспокойством спрашивал себя: а что я сделал для того, чтобы остановить врага? В сердцах трудящихся находил отклик призыв городского комитета партии. «Каждый ленинградец должен научиться владеть винтовкой и гранатой!» Учились обра щаться со стрелковым оружием одновременно свыше 100 тысяч человек.
Из ленинградцев формировались дивизии, которые должны были укрепить линии обороны. Сотни тысяч рабочих и служащих, инженеры, ученые, представители творческой интеллигенции записывались в народное ополчение и уходили на фронт. В трехмиллионном городе не было, наверное, ни одного трудоспособного мужчины или женщины, которые не принимали бы участия в работах, предназначенных усилить оборону города. Заводы и фабрики, самые различные предприятия, совершенно не имевшие ранее отношения к производству оборонной продукции, теперь работали для фронта. На плацдарме, занимаемом в предместьях города, экстренно создавались новые оборонительные линии, узлы и районы. Каждый ленинградец считал своим святым долгом участвовать в работе по созданию защитных рубежей. Непосредственное участие в отражений штурма приняли моряки. На фронт уходили батальоны, сформированные из краснофлотцев, старшин, командиров с подводных лодок, плавучих и береговых баз, крейсеров и линейных кораблей. В бригады и отряды морской пехоты ушло около 90 тысяч балтийцев, без малого столько же сражалось на кораблях, в авиации, береговой и железнодорожной артиллерии флота. Отстоять город значило сохранить флот. На имя командиров кораблей и частей от краснофлотцев и старшин, от командного состава шли рапорты и письма с просьбами отправить на фронт. Их нельзя читать без волнения.
«Командиру линкора «Марат».
Прошу Вашего ходатайства перед командованием флота о переводе меня на сухопутный фронт. Я лишу уже второй рапорт и надеюсь, что мое желание будет удовлетворено. Мой отец бил немцев, мое желание такое же. Если надо будет, отдам жизнь зэ Родину, за счастье своего народа, который воспитал меня большевиком.
Прошу просьбу удовлетворить и заверяю командование в том, что незапятнанное звание балтийца не опозорю. 19 августа 1941 г. Костыркин»
«Товарищ комиссар!
Прошу Вас как комиссара нашего, как друга и товарища в эти дни, когда Родина наша беспощадно громит паразитов, посягнувших на счастливую нашу жизнь, ходатайствовать перед командованием — отправить меня на передовую позицию. Я постараюсь с честью оправдать доверие, которое Вы мне окажете.
5 декабря 1939 года с отрядом моряков — лыжников пошел В. Т. Ха- ратанюк. Мы были призваны с одного завода по комсомольскому набору. Он честно отдал жизнь за Родину, я обещал отомстить за него врагам.
Если потребуется, отдам жизнь за Родину, за счастье нашего молодого поколения. Прошу в просьбе моей не отказать. Н. Чистяков»
«Командиру группы от краснофлотца В. А. Ктиторова.
Прошу отправить меня на фронт, так как я хочу отдать свой долг Родине, хочу отплатить ей за ту заботу, которую страна проявила о нас, бывших беспризорниках.
Заверяю наше командование, что буду бить врага, не жалея своей крови и самой жизни.
Прошу в моем рапорте не отказать. В. Ктиторов»
Встретиться с врагом лицом к лицу, не щадя жизни драться за Ленинград, умереть, если понадобится, но не сдать город — это было желание не единиц, это было всеобщее настроение балтийцев. Оно с полной силой отразилось в священной исторической клятве, которая была принята старшинами, краснофлотцами, командным и политическим составом всех кораблей и частей флота в сентябре 1941 года. Военные моряки (присягали в ней городу Ленина, трудящимся Ленинграда:
«Дорогие товарищи ленинградцы!
В грозный и решающий час, когда взбесившийся ненавистный враг подошел к воротам города Ленинграда, мы, моряки Краснознаменной Балтики — краснофлотцы, командиры и политработники, всем сердцем, всеми помыслами с вами, героические граждане героического города.