Банда - 4
Шрифт:
– Так,- протянул Пафнутьев.- Значит, ему было где-то около семидесяти?
– Если мне позволительно предположить, то я бы еще пяток лет добавил. Семьдесят пять.
– Так,- снова протянул Пафнутьев. Его подозрения о том, что этот человек был съеден, пошатнулись. Вряд ли Чувьюров, который на глазах у кучи народа заколол амбала из "Фокуса", стал бы на пропитание заготавливать такого старца.
– Напрашивается еще одно предположение, если позволите,- эксперт несмело заглянул в глаза Пафнутьеву.
– Слушаю вас внимательно.
–
– И что же следует?
– Если вам удастся найти оставшееся тело, то появляется надежда установить родственность руки и других частей. Не только по анализам, которые не всегда убедительны и достоверны, а по осколкам. Дело в том, что этот человек попал в действие разрыва снаряда или гранаты, которые разлетаются чрезвычайно маленькими осколками. И в его теле наверняка остались такие осколки. И еще... Между большим и указательным пальцами просматриваются очертания небольшого якорька... Вполне возможно, хозяин этой руки имел отношение к флоту.
– - Так,- опять крякнул Пафнутьев.
– Уважаемый Павел Николаевич, у меня к вам просьба, если позволите...
– Конечно!
– воскликнул Пафнутьев,- Я буду рад выполнить любую вашу просьбу!
– Когда что-либо выясните о судьбе этого человека, о его личности... Не сочтите за труд, сообщите мне хотя бы по телефону... Если, разумеется, это вас не слишком затруднит,- глаза эксперта за толстыми стеклами колыхнулись и замерли, уставившись на Пафнутьева.
– Договорились. Я сделаю это обязательно. Сразу, как только что-нибудь станет известно.
– Благодарю вас. Искренне вас благодарю.
– Тогда я напоследок тоже задам один вопрос,- Пафнутьев помолчал,- Пальцы руки были свернуты в кукиш... Что бы это могло означать?
– Сие есть тайна великая и непознаваемая,- скорбно произнес эксперт, и после этих его слов Пафнутьев заторопился уходить.- Буду ждать вашего звонка.
– И вы его дождетесь!
– заверил Пафнутьев, уже сбежав по ступенькам крыльца.
– Такие вещи нельзя оставлять безнаказанными.
– Полностью с вами согласен!
Перепрыгнув через лужу, Пафнутьев тут же попал еще в одну, но это его даже не огорчило. Сведения, которые он получил, показались ему обнадеживающими, Что-то впереди забрезжило, появился какой-то просвет, пока еще сумрачный и непонятный, но он уже был. Пафнутьев и самому себе не смог бы объяснить, откуда у него появилась уверенность в успехе. Может быть, странная просьба эксперта так повлияла на него, может быть, тот неожиданный порыв, когда, казалось бы, омертвевший среди бесконечного потока вскрытых, развороченных трупов человек вдруг встал при упоминании о прошедшей войне. Может быть, может быть...
***
Вернувшись в прокуратуру, Пафнутьев молча и тяжело прошествовал по коридору в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь. И все сотрудники поняли - к начальнику следственного управления сейчас заходить не надо. По-разному может
Бросив куртку на диван, запустив вслед за ней кепку, Пафнутьев прошел к столу и основательно уселся, нависнув над полированной поверхностью. Но раздумья его оказались куда короче, чем он сам предполагал. Уже через десять минут Пафнутьев поднял трубку и несколькими звонками включил в работу все службы, которые только мог - Шаланду, налоговое управление, Андрея, Худолея, двух оперативников. Задание всем было дано одно - выяснить все, что касается фирмы "Фокус".
И каждый раз, с кем бы ни говорил, Пафнутьев повторял с небольшими отклонениями одни и те же слова:
– Все! Ты понимаешь? Абсолютно все. Слухи, сплетни, домыслы, факты, имена, даты, жены и любовницы, дети и родители, города и веси! Номера и марки машин, телефоны, факсы, пейджеры-шмейджеры! Кредиторы и должники! Банковские счета! Куда кто ездил, когда и сколько отсутствовал! Повторяю - все!
Положив разогревшуюся трубку, Пафнутьев некоторое время сидел, молча прикидывая - всех ли задействовал, не упустил ли кого. И вспомнил-таки еще одного человека, его он не мог не вспомнить. И тут же набрал еще один номер телефона.
– Пафнутьев беспокоит!
– Это прекрасно!
– ответил знакомый голос.- Всегда рад слышать тебя, Паша, всегда рад видеть! Более того, готов наполнить твою рюмку! И чует мое сердце очень скоро, может быть, даже сегодня мне представится такая возможность. А, Паша?
– Представится,- добродушно проворчал Пафнутьев.- Все тебе представится.
– Сегодня?!
– захлебнулся от счастья Халан-довский.
– Только сегодня!
– Паша... С этой вот самой секунды жизнь моя обрела смысл. Кончилось прозябание, кончилось существование, мыканье и смыканье! Я снова почувствовал себя нужным человечеству! Я снова молод и влюблен!
– Как, опять?
– Паша... Не обижай меня в эти святые минуты! Я ни в кого не влюблен, никто не потревожил покой моего сердца, я о другом... Общее состояние моего организма - влюбленное! И я, кажется, ко многому готов.
– Вот это уже хорошо, вот это уже по делу!
– подхватил Пафнутьев, поймав Халандовского на первых же неосторожных словах.- Именно это от тебя и потребуется.
– Паша, мне страшно... Это не очень круто?
– Для тебя? Аркаша, для тебя есть что-либо слишком крутое?
– Есть, но когда я с тобой, Паша...
– Мы вместе, Аркаша! Мы опять вместе!
– И что... Опять разворачиваем знамена?
– спросил Халандовский, и в голосе его прозвучала тревога.
– Да!
– закричал Пафнутьев в трубку.- Разворачивай знамена, Аркаша! И не только!
– А еще что?
– И шашки вон!
– Паша,- осторожно проговорил Халандовский.- А не хочешь мне сказать, о чем мы с тобой будем говорить при нашей дружеской встрече?
– О жизни, Аркаша. О чем же еще?