Банда отпетых дизайнеров
Шрифт:
– Они просто есть хотят, – устало сказала Алка. – К черту необыкновенно красивый закат, поехали домой, зверье свое кормить.
Телефонный звонок застал нас на полпути к дому.
– Инночка, это я, – успел сказать Бронич.
– Шеф! – восторженно заорала я. – Михаил Брониславич, как я рада вас слышать! Вы откуда звоните?
– Из дома. Я…
– Вас выпустили? – радостно горланила я. – Что, нашли настоящего убийцу?
– Пока не нашли, но…
– Вы о машине своей не беспокойтесь, она в целости и сохранности в гараже стоит! Я даже помыла ее! –
Договорились, что я приведу «Тойоту» туда, откуда взяла – на стоянку возле работы. Закончив разговор с шефом, я тут же позвонила Зяме и совсем другим – не радостным, а обеспокоенным голосом сказала братцу:
– Зямка, слушай последние новости. Бронича менты отпустили, а вместо него пока никого не посадили, так что сиди тихо и не высовывайся, чтобы не угодить на вакантное место за решеткой.
– Я запрусь в доме, – пообещал Зяма, по тону которого нельзя было с уверенностью сказать, что он вполне прочувствовал грозящую опасность. – Тут есть одна вполне законченная комната, девочки разрешили мне в ней обосноваться. Там я и запрусь.
– Что за комната?
– Спальня.
– Понятно, – я фыркнула. – Зямка, ты только не вздумай язык распускать!
– В каком смысле? – напрягся братишка.
– В смысле болтовни, тупица! Другие области применения твоего языка меня не заботят. Главное – про историю с Цибулькиной никому ни слова!
– Никому-никому? – неуверенно повторил Зяма. – А если…
– Никаких «если»! Ни-ко-му!
Я выключила трубку и покосилась на Трошкину. Она пялилась на родной микрорайон, словно никогда раньше его не видела, но ухо у нее было красное, как пион, и щеки разрумянились. Эх, зря я сказала про многофункциональный язык, Алка с ее богатым воображением мысленно нарисует такую эротичную картинку – куда там «Плейбою»! Я решила ее отвлечь и начала:
– Слушай, а вот…
«Слушай, а вот я тут подумал про ноги, – некстати вякнул мой внутренний голос. – Ноги и пластырь!»
– Близнецы-братья! – съязвила я. – Отстань, а? Не до тебя сейчас!
Внутренний обиделся и замолчал, а Трошкина приняла сказанное на свой счет и огрызнулась:
– Да пошла ты со своими братьями!
«Братьями»! Можно подумать, мой единственный братец Зяма успешно подвергся размножению клонированием! Нет уж, спасибо! Для его подружек оно бы и не плохо было, а я лично в этом совершенно не заинтересована. Это только в сказке хорошо – одна царевна и семь братьев-богатырей, а в жизни от единокровных добрых молодцев одна морока.
– Машину в гараж загоним позже, после ужина, – сказала я, причалив «Тойоту» к нашему подъезду.
Алка не возражала, схватила клетку, и они с Дедом запорхали к лифту, а мы с Барклаем двинулись следом с неспешностью, подобающей более крупным организмам. Шефов фотоаппарат я захватила с собой, чтобы скачать Алкины новые фотки в свой компьютер, а затем стереть их из памяти цифровика. Его ведь придется вернуть вместе с машиной, незачем Броничу знать, что я совала нос в его интимную жизнь, яркие фрагменты которой
С переносом фоток в мой «Мак» проблем не возникло, к чужому цифровику прекрасно подошел шнур от нашей семейной видеокамеры. Пока папуля разогревал нам с Барклаем ужин, я избавила фотоаппарат от следов постороннего присутствия. Потом мы с бассетом с аппетитом покушали, благодарственно облаяли кормильца-папулю и пошли совершить моцион перед сном, а Трошкину пригласили составить нам компанию. Алке после затяжной загородной экскурсии не слишком хотелось вновь идти на прогулку, но я напомнила:
– Нам же еще «Тойоту» в гараж поставить надо, да и помыть ее не мешало бы, машина грязная, как свиноямская хрюшка. Не могу же я вернуть ее шефу в таком виде!
– Ладно, вы гуляйте, а я вас в машине подожду, под кондиционером, – уступила Алка.
Мы с Барклаем потрусили за угол, а она поплелась к «Тойоте», но, едва коснувшись машины, полетела за нами с неожиданной резвостью и придушенным криком:
– Кузнецова! Караул! Ой, что случилось!
– Ой, что? – притормозив, хладнокровно спросила я.
– Ты машину закрывала? – подойдя поближе, шепотом спросила Алка.
– Спрашиваешь!
– А она открыта!
– Не может быть!
– Может! – сказала подружка и снова оказалась права.
Замок на двери оказался поцарапан, а сама дверца не заперта. Пока мы трапезничали, «Тойоту» кто-то вскрыл!
«Так, не будем волноваться! – сказал мой внутренний голос. – Смотрим внимательно, что у нас украли?»
– По-моему, ничего у нас не украли! – удивленно молвила Трошкина, чудесным образом услышав его. – Автомагнитола на месте и все остальное, насколько я могу судить, тоже. Во всяком случае, чехлы и коврики не унесли, бумажник с деньгами тут, и непочатая пачка «Мальборо» из бардачка не пропала. А что из этого следует?
– Что злоумышленник некурящий бессребреник и потому не нуждается в сигаретах и деньгах? А заодно он глухой, поэтому ему не нужен и магнитофон?
Не обратив никакого внимания на мои насмешки, Трошкина подняла вверх тонкий пальчик, как моряк, определяющий направление ветра, и торжественно изрекла:
– Из этого следует, что злоумышленник не нашел в машине того, что хотел найти!
– Так он искал фотоаппарат! – догадалась я. И загудела: – У-у-у-у, как все запущено! Чем дальше, тем непонятнее! Вот объясни мне, кого могут так интересовать фотки Бронича с его покойной любовницей?
– Может, настоящего убийцу Леночки Цибулькиной? – предположила Алка. – Возможно, на снимках есть что-то такое, что указывает на личность преступника.
Я старательно припомнила фотографии и пожала плечами:
– Ну, не знаю! Кто там есть еще, кроме Бронича и Леночки? Только зеленая мартышка. Ты же не думаешь, что Цибулькину убила она?
– Я думаю, это брюки! – сказала вдруг Алка, сведя брови в одну напряженную линию.
– Да брось ты! – отмахнулась я. – История про брюки, убивающие людей, хороша только как сюжет для ужастика моей мамули!