Банда отпетых дизайнеров

Логунова Елена Ивановна

– Мы, это… договорились, что порвем завещание сразу, как только окончательно разойдемся, – сказал Цибулькин. – Леночка через месяц должна была съехать.

– Дальше можете не объяснять, – кивнула я. – Упомянутое завещание хранилось у Леночки, да?

– А у меня была эта… нотариально заверенная копия, – подтвердил Михаил Александрович.

– Все ясно, – сказала я. – Когда Леночку убили, вы смекнули, что можете стать для следствия первым подозреваемым, потому что у вас в смерти гражданки Цибулькиной имелась прямая выгода. Да и возможность совершить убийство у вас была,

раз имелись ключи от квартиры! И вот вы взяли эти ключи и отправились в квартиру, чтобы забрать оттуда завещание.

– Сам я идти боялся, – возразил Михаил Александрович. – Там же милиция была, дверь это… как сказать… опечатали! И тут… это…

– И тут очень кстати подвернулась я с просьбой помочь мне в поисках дизайнерского набора! – перебила я мямлю. – Вы вошли в квартиру вместе со мной, напоили меня водичкой со слабительным и, пока я заседала в туалете, под благовидным предлогом поиска лекарства обшарили всю квартиру!

– Но завещания не нашли! – подхватила Трошкина. – И почему-то решили, что оно может быть у Инки! Слушайте, а почему вы так решили?

– Так ведь я не всюду посмотрел! – с достоинством ответил Михаил Александрович. – Может, у Леночки как раз в туалете этот самый… тайник был?

– Самое подходящее место для хранения бумаг! – фыркнула Алка.

– Я подумал, вдруг завещание было в туалете, и вы это… унесли его? – продолжил Цибулькин, обращаясь ко мне.

– Скорее, я использовала бы его! – хихикнула я. – В вашем санузле было напряженно с туалетной бумагой!

– Вы это сделали?! – Цибулькин, похоже, не имел чувства юмора. Он покрылся красными пятнами и занервничал.

– Я не видела никакого завещания и не выносила из вашего клозета никаких бумаг, – успокоила его я. – Вы совершенно напрасно разгромили мой рабочий стол и шарили в машине, которая мне даже не принадлежит.

Михаил Александрович густо покраснел и невнятно прошептал слова извинения.

– Ладно, я вас прощаю, можете быть свободны, – великодушно сказала я и жестом отпустила свидетеля с допроса.

Цибулькин тут же встал со стула и закосолапил к выходу, но Алка успела спросить его спину:

– Насколько я понимаю, угроза вмешательства в ваши имущественные дела Славика велика как никогда ранее?

Михаил Александрович удрученно кивнул и развел руками: мол, что теперь… это самое… поделаешь?

– Адресок Славика или телефончик не подскажете? – спросила еще Алка.

Я поняла, что новый персонаж кажется ей вполне подходящим кандидатом на роль убийцы. К сожалению, никаких координат Славика Михаил Александрович не знал, обещал поспрашивать маму, на том мы с ним и расстались.

– Надо было приговорить Цибулькина к каторжным работам по сбору макулатуры! – ворчала Трошкина, собирая на пару со мной бумаги, которыми были засыпаны все подступы к моему столу.

На самом деле уборочные работы не затянулись, и макулатуры мы собрали не больше пары кило, а недовольство Алкино объяснялось тем, что ей хотелось посидеть с девчонками, доедая тортик. Эндрю ушел в свою кладовку подремать после обеда под умиротворяющее гудение компьютера, а Катя с Люсей в отсутствие начальства и работы точили

языки. Обсуждали наших мужиков: Бронича, Андрюху и Макарова. Сначала трепались на тему лично-семейной жизни шефа, потом вспомнили поименно каждую из известных нам подружек Андрея и всех заклеймили как недостойных такого роскошного парня, затем перешли к обсуждению Стасиковых перспектив и заспорили, можно ли считать его завидным женихом. Мнения разошлись: Люся утверждала, что уважающая себя девушка Макарова в мужья не возьмет, а Катя, задумчиво накручивая на палец золотистый локон, повторяла:

– Как знать, как знать…

В конце концов Люся не выдержала неопределенности и требовательно спросила:

– Катька, уж не положила ли ты глаз на это ничтожество – Стасика?

– Ты дура! – немедленно обиделась Катерина. – Почему это Макаров ничтожество? Он молодой, здоровый, активный! Не красавец, конечно, но о внешности своей заботится, аккуратный, не то что другие мужики!

– Он жадный, – возразила Люся.

– А кто тебя сегодня джином поил и тортом кормил? – уела ее Катерина.

– Раз в сто лет! – всплеснула руками Люся. – Подумаешь, пятьсот рублей он потратил, это же не от души, а только чтобы нас задобрить! Макаров расчетливый, как калькулятор, и жадный, как хомяк! Ты никогда в его портфель не заглядывала? У него там одних ручек пластмассовых штук десять, и все с логотипами – бесценные подарки клиентов! Карманных календариков – целая коллекция! Стас ни от какой ерунды отказаться не может, однажды при мне в магазине взял на сдачу бумажные спички. Спрашивается, зачем ему эти спички, он ведь даже не курит? Тоже из экономии, наверное.

– Стасик вовсе не жадный! – замотала головой Катя. – Он запасливый! А что до экономии, то я тебе так скажу: помнишь, как он туфли порвал? Дорогие, между прочим, модельные! Другой бы на его месте пошел к сапожнику и отремонтировал эти, а Стас новые штиблеты купил, лучше прежних!

– Можно подумать Рокфеллер! – фыркнула Люська.

– Ну, и не бедняк! – парировала Катерина. – Смотри, какие деньги зарабатывает!

В запале она совершила настоящее должностное преступление: достала из потайного ящика папку с бумагами «черной бухгалтерии», вытянула из нее разграфленный листок и сунула его Люсе под нос:

– Смотри, смотри, это ему шеф только нынче утром заплатил, за мясокомбинатские подвиги!

Из чистого любопытства я тоже сунула нос в секретную бухгалтерскую бумагу, ознакомилась с цифрами и присвистнула.

– А ты говоришь – ничтожество! – очень довольная моей реакцией, сказала Катерина и спрятала ведомость назад в папку. – По-моему, Стасик очень перспективный молодой человек. С такими темпами он в два счета выбьется в люди.

– Деревенщина! – презрительно молвила Люська.

Это уже был чистой воды снобизм, благородная заступница всех обиженных и угнетенных Алка Трошкина тут же пришла на помощь Катерине, и в победоносной манере «двое на одного» они живо объяснили Люсе, как она не права. Что с того, что Макаров родом из деревни? Почему это должно помешать ему выбиться в люди? Ломоносову не помешало, а Макарову помешает?