«Банда справедливости»
Шрифт:
– Давай прогуляемся, – приказал Том.
Они вышли со двора общежития и пошли по улице. Том молчал, а Стас не знал, как начать разговор.
Они прошли молча несколько кварталов, и тут Стас наконец отважился:
– А мы каждое утро проводим разминку, – сообщил он Тому.
Том не ответил, и тогда Стас добавил:
– Олег говорит, что мы должны не поддаваться панике и ждать тебя в хорошей спортивной форме.
Том продолжал молчать, а Стас уже отчаялся на крайность:
– Знаешь, Том, а наш пьяница добровольно лег на лечение. Представляешь, сам
Том вдруг остановился и, повернувшись к Стасу, взял его за рукав.
– Прости меня, Стас. Ведь я перед тобой больше всего виноват. Потому что тебе хуже, чем им, – сказал он. Голос его ничего не выражал, а глаз Тома Стас не видел и поэтому не мог определить, шутит Том или говорит серьезно.
– Нам всем без тебя, честно говоря, плохо, – улыбнулся Стас, склонившись в сторону шутки.
Они стояли посреди тротуара. Вид у них был такой, точно Стас хочет уйти, а Том держит его за рукав и не пускает.
– Понимаешь, Стас, – продолжал Том, – я сам вас втравил в это дело. А теперь вижу: что-то я неправильно рассчитал.
– Почему неправильно, Том? – виновато опустил глаза Стас. – Конечно, эта девочка… Но ведь все так удачно кончилось! Лучше не придумаешь!.. Знаешь, Том, будь я на месте этой девочки…
– Да при чем здесь девчонка? – рассердился вдруг Том. Он отпустил Стаса и зачем-то посмотрел на часы. – Нет, Стас, дело здесь не в девочке, – вслед за этим спокойно произнес он. – Говорю тебе, я не рассчитал с самого начала. Мне казалось, что все мы делаем правильно, что другого пути у нас нет… А теперь, значит, вижу: нет, надо кончать, пока не поздно. Пока еще можем заметить. Ведь скоро и замечать не будем. Будем уверены, что мы правы, мы справедливы, а девочки, дескать, в таких делах неизбежны.
– Я тебя не понимаю, Том. Ведь девочке этой только лучше стало.
– Да, девочке стало лучше. И если бы ты был на ее месте… – задумчиво повторил Том, – Видишь, даже ты не понимаешь! Уже сейчас не понимаешь!.. В общем, передай Олегу, что его римское право, к сожалению, пока победило.
– При чем здесь римское право? Бред какой-то! – возмутился Зиленский. – Он просто струсил! Неужели непонятно! Трус он последний, этот Том! А ведь как лихо начал! Каким одержимым борцом за прекрасную идею перед нами выступал! С этой самой эстрадки! А как дошло до мало-мальски серьезных вещей – сразу в кусты. Девочек, видите ли, испугался, слезки их решил щадить, которых, дескать, никакой прогресс не стоит!
Стас разжал руки, опустил их на колени и посмотрел на Зиленского.
– Если ты скажешь еще одно слово про Тома, я… Я тебе шею сверну, – неожиданно заявил он.
Зиленский удивленно покосился на Стаса, обиженно дернул головой и полез в карман за пилочкой.
– Я его тоже не понял, – чуть погодя начал Стас таким тоном, словно оправдывался перед Олегом. – Но нельзя же сразу обвинять человека. Надо постараться понять его… Ведь если мы не поймем, что он хотел сказать…
– Тогда, выходит, что мы зря старались? – спросил Стас у Тома.
– Ну почему же зря, – улыбнулся тот. – Ведь цель, которую мы перед собой ставили, была правильной. И если ее вообще не ставить… Но сейчас надо найти в себе
– Ну так давай! Давай начнем все сначала, Том! – обрадовался Стас.
Но Том не разделил его радости.
– А ты знаешь, где это начало? – сердито спросил он. – Нет? Ну и я не знаю!
Том снова посмотрел на часы, повернулся и пошел по улице. Стас направился было следом, но Том остановился, обернулся к Стасу и сказал строго:
– А ведь ты не был на месте этой девочки, Стас!
Стас тоже остановился и стоял на месте до тех пор, пока Том не дошел до перекрестка и, завернув за угол, не скрылся из виду.
– Концовка как в дешевом романе. Ему бы после таких слов не за угол сворачивать, а прыгнуть на ходу в трамвай или в автобус. А еще лучше – взять и раствориться в воздухе. А? – язвительно заметил Дмитрий Андреевич. – Но Стас уверял нас, что именно такими были его последние слова и что, дескать, именно за угол завернул… Зиленский, когда уже уходили, вдруг торжественно объявил нам, что, мол, и без Тома будем продолжать начатое нами дело. Тем самым как бы перенял руководство. Но с тех пор, однако, возле эстрадки не показывался… А мы со Стасом еще несколько раз бегали по утрам вокруг прудика, делали упражнения. Но скоро и мы расстались.
Слишком разными мы были людьми, – беспечно пояснил Мезенцев. – Зиленского я иногда встречал в университете, но он делал вид, что не узнает меня, а я ему не навязывался… А через несколько месяцев он вообще пропал из университета. Кажется, его выгнали… Видимо, так нашкодил, что даже его высокопоставленный родитель не сумел ему помочь.
Дмитрий Андреевич вдруг с раздражением посмотрел на часы, испуганно воскликнул:
– Боже мой! Уже почти двенадцать!
Я взял блокнот, приготовясь задать Мезенцеву вопросы Аркаши Семочкина, но Дмитрий Андреевич вскочил со стула, прошелся к двери, повернулся к ней спиной и, пристально на меня глядя, сердито сказал:
– Знаю-знаю, молодой человек, что вы мне сейчас скажете. Что ничего оригинального в моей истории не обнаружили. Что похожие ситуации описаны в литературе… Ведь так, не правда ли?
Ничего подобного я не собирался говорить, но, коль скоро меня в этом заподозрили, спросил:
– Вы конечно же видели…
– Конечно же видел, – тотчас перебил меня Мезенцев. – И, кстати, любимый мой фильм «Берегись автомобиля».
– Да нет, я хотел…
– Я и «Тимура» читал, молодой человек, – вновь опередил меня Дмитрий Андреевич, так что я совсем опешил. – Согласен, идея не нова, – весело рассмеялся Мезенцев. – Но зачем вы меня слушали, да с таким интересом? Ведь более четырех часов сидите здесь и пока не задали ни одного своего вопроса.
Я снова попытался возразить, но Мезенцев прочно завладел инициативой.
– Не стоит оправдываться, молодой человек. Я, между прочим, поставил сегодня некий психологический эксперимент, а вы играли в нем роль субъекта, или подопытного кролика, если так вам будет понятнее… и если вы не обидитесь.
– Ну и как вел себя подопытный кролик? – полюбопытствовал я если и обидевшись, то стараясь показать обратное.
– Кролик вел себя превосходно, – радостно объявил Дмитрий Андреевич и даже подмигнул мне.