Бандерос для училки, или Мечты сбываются…
Шрифт:
– Всё это правда произошло со мной или нет? Я захотела попить чаю, и вот я его пью, а остальное…?! – заговорила я вслух сама с собой.
Докатилась! Клиника!
Глава 3
Я почти убедила себя, что либо мне приснилось всё это, либо я потихоньку схожу с ума, хотя "потихонечку" – это мягко сказано.
Пить чай на пустой желудок, как оказалось, – плохая идея. Он, то есть желудок, взбунтовался, потребовал, чтобы его наполнили чем-нибудь посущественнее.
Это отвлекло меня от мысли, что пора вызывать медбратьев со смирительной рубашкой.
Появилась более
Для этого поставила высокий табурет к кухонному пеналу, взобралась на него и только потом начала открывать дверку верхней полки, потянув ее на себя. Вот только не рассчитала и отклонилась назад слишком резко, табурет подо мной пошатнулся, и я, потеряв равновесие, начала падать назад.
В последний момент попыталась ухватиться за дверцу, пальцы скользнули по гладкой поверхности, что не спасло меня от падения. Руки уже хватали воздух, а я падала спиной назад. В мыслях уже готовилась к жесткому приземлению, благодарила небеса, что кухня большая, а я маленькая в длину, и надеялась, что это позволит не удариться головой об стол, и тогда, возможно, я не сверну себе шею.
Всё это произошло мгновенно, мысли пронеслись в голове со скоростью света.
Но вместо жесткого пола я приземлилась в объятия невесть откуда взявшегося гостя.
Меня поймали на лету и крепко прижали к широкой груди. Стук чьего сердца был громче, я так и не поняла. Да, если честно, и неважно это было, я снова вдыхала этот неповторимый мужской запах – терпкий, немного резковатый, древесный с нотками табака и чего-то ещё.
Постепенно стук в ушах стих, и окружающий мир снова начал принимать четкие очертания. Меня посадили на второй табурет – тот, что у стены, и я благополучно нашла в ней опору.
А моя «каменная стена» поднял табуретку, поставил её к столу и, нет, не сел рядом, а вернулся в коридор, ведущий в кухню, и поднял с пола брошенные там два пакета с эмблемой элитного продуктового магазина, что недавно открылся в соседнем доме. Да, пока я жила в элитном районе столицы, но сама в этом магазине не закупалась, он был ближе всех, но очень дорогой.
– Кто мне говорил: «Я могу о себе позаботиться»? – сказал Антон и, ставя пакеты с продуктами на стол, чтобы морально добить меня окончательно, добавил, цитируя мои же слова: – «В следующий раз, если окажетесь случайным свидетелем, не надо меня спасать».
(Интересно, у него на всё такая хорошая память или только на глупости, сказанные слишком самоуверенными училками?)
– На слова, сказанные одной слишком самоуверенной секси-училкой, – ответил мне Бандерос.
– Я что, сказала это вслух? – теряясь, прошептала я.
Антон оставил разбор продуктов, обошел стол, присел на табурет рядом со мной, взял мои руки в свои и начал разминать мои, как оказалось, ледяные пальцы.
– А почему они холодные? – снова шепот и снова мой, а точнее мысли вслух.
– Мира, дыши ровно, это откат от только что пережитого, шок ещё не прошел, вот тело и реагирует по-своему, – успокаивал меня Антон.
– Шок?! – переспросила я.
– Да, ты, наверное, падая, уже спрогнозировала последствия, и тело приготовилось к худшему по команде мозга, а этого не случилось, и вот в итоге откат от выброса адреналина в кровь, – спокойно объяснял мне мужчина, наверное, хорошо знакомый
– Да, я по молодости был любителем всего, что могло пошалить нервы, и с адреналином знаком, – ответил он с улыбкой и, предвещая мой вопрос, сказал: – Да, ты снова подумала вслух.
Мои руки вырвались из его ладоней, и машинально одна прикрыла рот, а вторая легла на живот, чтобы ещё чего не подумать вслух, в защитном жесте, убедиться, что моё маленькое чудо в безопасности. Да, это глупо, но так мне стало спокойнее.
И если моя ладонь, прикрывающая мой рот, вызвала только широкую улыбку на лице мужчины, то второй мой жест был растолкован неверно, и всё потому, что в этот момент заурчал мой желудок, напоминая причину, по которой я сейчас получаю этот самый «откат»: я голодная, желудок требует, чтобы его наполнили.
– Полностью согласен, нужно поесть, – сказал мужчина и занялся приготовлением первого из наших совместных ужинов.
Да, это был первый наш ужин, и готовил его он из того, что сам купил в ближайшем магазине. Заглянув в мой холодильник, мужчина решил вопрос по-своему, как обычно взяв всё в свои руки.
Потом были и обеды, и завтраки, и снова ужины с завтраками, и готовили их мы попеременно, хотя нет, на обеды мы обычно ходили куда-нибудь, а если ужин готовила я, то о завтраке чаще всего заботился Бандерос, кофе в его исполнении был бесподобен. Он честно признался, что это один из рецептов его сестры Марго, в квартире которой я и поселилась в итоге. А Марго была профессиональным бариста, и, наверное, это у них семейное, потому что, когда я делала всё то же самое по тому же рецепту, мой кофе был, конечно же, съедобным, но не таким божественным, как у Бандероса.
Мы стали любовниками. Я переехала в квартиру его сестры после очень убедительных уговоров и аргументов, приведенных ну очень страстным и умелым любовником.
Он действительно, приехал тогда поговорить со мной о работе, а узнав также, что у меня ещё и сложности с жильем, решил и эту мою проблему. Квартира его младшей сестры действительно пустовала, Марго уже больше года жила со своим женихом, так сказал Антон. И хотя дата свадьбы не была обозначена, из слов Антона я поняла, что его сестра могла жить вместе только со своим будущим мужем и никак иначе. Замашки строгого старшего брата довольно часто обозначались в случайных фразах Антона, когда он говорил о своих сестрах, как, впрочем, и папочкой он тоже был не плюшевым. Лично из, как оказалось, большого семейства Стрельцовых я была знакома только с Викой, и то, после того как ушла из гимназии и у нас случилось с её отцом то, что случилось, я с ней не виделась ни разу.
С работой всё также было идеально. Сначала меня приняли на работу переводчиком в компанию «жениха» Марго, и хоть работа была на полставки, но плюсом её было то, что мне не нужно было ездить в офис, я работала удаленно. А потом Антон познакомил меня с госпожой Гроссманн, и я не знаю как, но эта женщина смогла восстановить справедливость и удалить из моей профессиональной биографии необоснованные обвинения и изменить формулировку причин увольнения из гимназии на «по собственному желанию». Мне вообще показалось, что она волшебница, когда я получила предложение вернуться на свою прежнюю должность учителя английского языка. Я, недолго пораздумав, конечно же, отказалась, за что меня даже похвалила Виолетта Исааковна Гроссманн.