Бандит с Черных Гор
Шрифт:
– Не понимаю, что вы этим хотите сказать, – наконец вымолвил старик. – Вы полагаете, что проследили этою человека до самой пещеры?
– Он вошел сюда, – произнес Дюк без особой уверенности в голосе.
– Но я не спал и не видел, чтобы сюда кто-нибудь входил.
– Он поднырнул под скалу, он прошел сюда именно тем путем, которым проник я, и привел сюда своего коня.
– Ну уж, ну уж, молодой человек! – колко ответил старый обитатель пещеры. – Я думаю, не для того вы пришли сюда, чтобы рассказывать мне байки!
Старик тихо рассмеялся. Дюк заметил, что стоит старику чуть повысить голос, как
– Я хочу сказать, – вымолвил Дюк, – что вы знаете очень много такого, о чем другие люди только-только начинают подозревать,
Он, так сказать, был в полном смятении и чувствовал себя весьма неловко. Поэтому немедленно приступил к атаке вслепую. Старик приподнял голову. Было совершенно очевидно, что слова, наугад выпаленные Дюком, попали в точку.
– Что я знаю? – спросил он довольно резко. – Что я такое знаю, о чем следовало бы рассказать вам и другим людям?
– Многое, – произнес Дюк и улыбнулся.
– Х-ха! – выдохнул старик. – Вы только тем и занимаетесь, что пытаетесь выудить из меня хоть что-нибудь!
– Выудить из вас? Ничего подобного. Я и так достаточно много знаю.
– Что же?
– Многое!
– Что именно?
Старик заволновался. И чем больше он выказывал свою озабоченность, тем равнодушнее казался Дюк.
– Неужели вы думаете, что я так и выложу вам то, что хотел бы узнать?
– А почему бы и нет? Что вы имеете против меня? Я живу здесь, в пещере. Разве это противозаконно? Другие люди не стали бы здесь жить. Неужели только потому вы считаете меня преступником? Что же вы молчите, а?
– Речь идет не о вашей жизни в пещере…
– О чем же тогда?
– Дела давно прошедших дней, – медленно заговорил Дюк, – те дела, которые привели меня сюда… Они вынудили меня…
Обитатель пещеры довольно отчетливо принялся бормотать проклятия, глаза его расширились и заблестели еще ярче. Чем больше он приходил в негодование и неистовство, тем больше воодушевлялся Дюк. Стоило ему наугад, не задумываясь, намекнуть на нечто таинственное, как старик потерял самообладание, словно все Дюковы удары попадали прямо в цель. Что за грех, тяжелейший грех, камнем лежал на совести этого человека? Что совершил он в своем темном прошлом, почему он так зачарованно, со страхом смотрел на своего незваного гостя?
– Нет ничего в мире. что могло бы свидетельствовать против меня, – торжественно объявил обитатель пещеры. – Никто не может обвинить меня ни в чем.
– О! – воскликнул Дюк. – Я не отрицаю, что вы всегда были хитрющей лисой. Но, мистер, запомните, что лисий след тоже может привести к норе!
Это выглядело очень странно. Находясь в абсолютной темноте, нащупать ручку именно той двери, которая ведет в блистающий мир, – это было просто невероятно! Но особенно возбуждающим занятием было ощупывать крепкими пальцами больную совесть постороннего человека. Дюк заметил, что его жертва принялась потихонечку линять, вертясь в удобном креслице.
– Какой еще след?
– Старый след, отчетливый старый след, – твердо заявил Дюк.
– Это ложь! Против меня нет никаких доказательств, меня нельзя даже заподозрить!
– Хорошо-хорошо, никто вам
– Если бы в самом деле что-нибудь стало известно, неужели вы пришли бы сюда разговаривать со мной в таком виде? Нет, конечно же нет!
– А почему бы и нет? Если бы я прибыл сюда официально, вас бы уже давно и след простыл. Впрочем, у вас ничего бы не вышло, потому что мы очень внимательно наблюдаем за вами.
– Кто наблюдает за мной?
– Почему я должен говорить вам об этом? Это бы дало вам лишний шанс для защиты.
– Будьте вы прокляты! – воскликнул старик, разволновавшийся до невероятности. – Все это ложь, и я позабочусь, чтобы вы ответили за нее. А сейчас убирайтесь с глаз долой. Будь я лет на пять помоложе, я сам вышвырнул бы вас отсюда.
Дюк откровенно расхохотался.
– Не стану больше вас беспокоить, – произнес он. – Я только немножко осмотрюсь здесь.
И он принялся рыскать по пещере. Оставаться здесь долго было опасно. Снаряжения и оружия, развешенного по стенам, хватило бы на шестерых, и каждый из этой шестерки в любой момент мог вернуться и неприятно удивить Дюка.
Между тем он обнаружил здесь множество вещей и предметов, убедительно свидетельствовавших о том, что это – гнездо бандитов, несколько лет беспрерывно грабивших ранчо Гатри. В этом не было никакого сомнения. Уздечки и седла, которые он нашел, были украшены большой буквой «Г», которой Уильям клеймил все имущество своего ранчо. Вся сбруя в пещере была ворованной и перетащенной предмет за предметом сюда, в логово грабителей. Одному всаднику явно не под силу было бы притащить сюда такую груду вещей. Если бы не всеобщая апатия, давно охватившая обитателей ранчо, такой откровенный разбой невозможно было бы вынести. Даже Дюк не сомневался в том, что на каждую обнаруженную пропажу приходилось по крайней мере полдюжины не замеченных никем краж, о которых бы так никто и не узнал, если бы не предстоящая опись имущества ранчо.
Дюк совершенно определенно пришел к такому выводу именно в тот момент, когда поднял крышку грубо сколоченного самодельного сундука и заглянул в него. Он не поверил своим глазам: сундук был битком набит огромным количеством женских платьев. Похоже, эта добыча была доставлена с одного из ближайших ранчо. Он запустил руку в сундук и вытащил несколько шелковых одежек, и совершенно неожиданно увидел под ними аккуратно сложенное розовое платье и пару туфелек из розоватого атласа.
У Дюка перехватило дыхание. Он поднял платье и слегка встряхнул его. Он мог присягнуть перед судом любого состава: тот же цвет, та же материя, тот же высокий, в обтяжку скроенный лиф платья, которое было на Салли Смит, когда она танцевала с ним!
Он медленно сложил платье и положил его в сундук. Мысль быстро перескакивала с одного предположения на другое. Здесь, следовательно, она и проживала – среди бандитов.
Никакого сомнения в том, что она жила под властью этой седой башки в углу пещеры. Абсолютно никакого сомнения нет в том, что он-ее отец. Некогда общество отвергло его, и он со всей жестокостью постановил, что дочь разделит с ним его изгнание. Он привел ее сюда еще ребенком и сейчас содержал и ее, и себя, работая головой на банду, которую всецело подчинил собственному мощному интеллекту.